От созерцания обстановки её отвлёк голос ботана:
- Вер, ты побудь здесь. Я вернусь через полчаса, максимум час. Потом ты сможешь переодеться и пойти домой. Только извини, замок здесь не защелкивается. Мне придется запереть тебя на ключ.
И опять прежде, чем Вера нашлась, что сказать, дверь закрылась, щелкнул замок. Секунд пять грохали по лестнице быстрые шаги, затем хлопнула дверь подъезда. Синичкина вздохнула. Сняла шубку, повесила её на вешалку в прихожей. Оценила: симпатичная. Интересно, это наследство прежних жильцов или уже дело рук Синявина?
Долго раздумывать на этот счет она не стала. Разулась, сунула ноги в стариковского фасона клетчатые тапки без задников и отправилась исследовать территорию.
В ванной всё блестит, всё стерильно. Ни в унитазе, ни в умывальнике, ни в душе ни одного ржавого потёка. На кухне бедненько, мебели самый минимум, но нет ни крошки мусора, ни даже пылинки что на столе, что на плите, что на полу. Да и окна, несмотря на середину зимы, чистые. Видимо, по осени были хорошенько вымыты. В крошечной комнате всей мебели – заставленный книгами комод и брошенный на пол спальник. Да, по сравнению с этой конуркой она, Вера, живет буквально во дворце.
Синичкина залезла в комод, отыскала чистую хозяйскую футболку (грязного белья она вообще не обнаружила), стянула с себя надоевшее платье, колготки, лифчик и, обретя относительный телесный комфорт, улеглась на спальник. Ей было о чем подумать.
Валерик вернулся через час. Если и задержался, то лишь самую малость. Принес большой пакет с вещами – всё то, что Вера, убегая, оставила в разгромленной квартире. Мельком глянул на свою футболку, которая с успехом заменила платье, но ничего не сказал. Просто протянул девушке пакет.
- Держи. Теперь можешь и домой пойти.
- И что, тебе прямо всё вот так вот отдали? – поразилась Синичкина.
- Ну, не совсем сразу. А насчет всего – я ведь не могу проверить, ты уж сама погляди. Может, что подзабыли. И вот еще: на тебя бочку никто не катит. Что пьяный Чернавин к тебе приставал, это все видели. А потом он уронил на себя сервант, его там чуть не прибили, так что твой побег не сразу и обнаружили.
Вера схватилась было за пакет, но внезапно засмущалась: не хотелось светить женскими шмотками, пусть среди них и не было ничего действительно интимного. Валерик же понимающе кивнул:
- Иди в комнату, смотри, переодевайся. Я на кухне посижу. Вот только книжку возьму.
Он и впрямь взял с комода анатомический атлас и ушел с ним на кухню. Уселся на единственную табуретку спиной к комнате, открыл где-то посередине и углубился в изучение.
Вера поглядела: всё было на месте. И не попорчено, не испачкано. А ведь могли, да. Квартира была одной девчонки из группы. То есть, не её самой, конечно, а родителей. И кто знает: решит «подружка», что виновата Синичкина, и примется требовать возмещения убытков. Или, озлившись за полученную от родителей выволочку, устроит бытовую диверсию.
- Если нужно, сходи в душ, - не оборачиваясь заметил Валерик. – Полотенце в комоде, в нижнем ящике. Только фена у меня нет, голову сушить будешь долго.
Предложение было заманчивое, но имело один минус: мать непременно начнет допытываться: где это дочь так долго пропадала. Ни врать, ни оправдываться не хотелось, и Синичкина мотнула головой:
- Не, дома сполоснусь.
Валерик пожал плечами – мол, дело твоё – и вновь углубился в учебник. А Вера вдруг подумала: занимается ли кто-нибудь из их группы вот так вот, без понуканий родителей, без необходимости завтра сдавать тему? А сама она?
Подумала, внезапно разозлилась и принялась быстро одеваться. Оставила футболку на спальнике. Скривившись, натянула платье, наскоро причесалась и через пять минут уже стояла одетая в прихожей.
- Проводить тебя? – спросил ботан.
Это было бы неплохо, но Верой сейчас управляли не мозги, а эмоции. В эмоциях же было намешано черт те что: злость на парня, на себя, на идиота Чернавина, на мать, на хозяйку той квартиры…
- Сама дойду, - резко бросила она, и тут же пожалела и о своем отказе, и о тоне, каким он был сделан.
Но слово вылетело, теперь за него пришлось отвечать. Вера улыбнулась Валерику, желая сгладить неловкость, подхватила пакет с вещами и вышла из квартиры. Она жила в другой стороне и до дома идти предстояло минут двадцать. Как раз можно успеть и придумать, что рассказывать матери, и привести в порядок сумбурные мысли, скачущие в голове, словно стадо взбесившихся кобыл.