Утром встали рано, ещё до рассвета. По приказу Амидала каждый съел по одной зерновой лепёшке, которая надёжно заглушила чувство голода на полдня. Пить они не стали совсем. После этого Сареф снова поговорил с трактирщиком — и заплатил ему ещё 50 золотых монет, попросив при этом сохранить в тайне их пребывание здесь. В том числе и потому, что очень скоро это будет и в его интересах. Несчастный трактирщик, понимая, что он увяз в этом деле по самую маковку, лишь покорно кивнул, пообещав сделать всё так, как ему приказали.
Столь раннее время Амидалом для побудки было выбрано не зря: в такие часы идёт самый сладкий сон. Стражники на отдыхе крепко спят, а стражники на дежурстве — клюют носом. Даже на пропускном пункте из города стражник, дремавший на своём посту, просто махнул им рукой и велел проходить, даже не взяв с них денег. Сареф при этом был почти уверен, что стражник просто не до конца проснулся — и был уверен, что ему всё это снится. Когда они отошли от пропускного пункта, Сареф ещё раз прокрутил в голове свои приготовления. Руку Пересмешника он ни на кого вешать не стал. Во-первых, ему была нужна его собственная Сила в полном объёме. Во-вторых, про Руку Папочка может знать — и потому рисковать не стоило. Это же Высшие Теневые Символы: если Шадий учуял в нём след участника Системных Состязаний — то и Папочка может почувствовать накрученные Параметры. И ещё неизвестно, что он может с этим сделать. Свой же Талант Реликтовые Руки он использовал на верный Игнаримх. Учитывая, что его противник — Высший Теневой Символ, и, скорее всего, именно на него обрушится основная мощь Папочки — просто легендарного неразрушаемого оружия уже было недостаточно.
Укрылись они недалеко от поместья, за россыпью небольших камней, что весьма удачно лежали в паре сотен шагов от него. Причём камни были, пусть и самым первичным образом, но обработанные. Сареф предположил, что эти камни остались лишними после завершения строительства поместья, и их просто выкинули. Что ж, тем лучше. Если все знают, что это — строительный мусор, который лежал тут всегда, то и смотреть в эту сторону лишний раз не станут.
И началось томительное ожидание… Час, второй, третий… Солнце поднялось и начало ощутимо припекать. На четвёртый час Амидал достал маленькую бутылочку с водой — и велел всем просто сполоснуть глотку и сплюнуть воду, но ни в коем случае не пить. Хотя Сареф уже второй час испытывал сильнейшую жажду — он послушно сделал так, как велит гном. Вполне возможно, что через какую-то пару часов они будут драться так, как ещё никогда не дрались в своей жизни. В такой ситуации брюхо, набитое едой или водой, им точно не помощник.
Прошёл ещё один час. И вот, наконец, когда солнце уже почти встало в зенит, Амидал встрепенулся и сказал:
— Орик обратился в человека. Пора!
Из его браслета на руке вышел бур-крюк, который указывал на северо-восток. Все подскочили было, но Амидал их одёрнул:
— Подождите. Он пока двигается. Нужно, чтобы он застыл на одном месте. Только тогда можно будет бурить.
Все послушно уставились на крюк, который, действительно, слегка подрагивал, указывая на направление под землёй. Это продолжалось целых четыре минуты, пока, наконец, крюк на цепи на замер. Выждав ещё минуту, чтобы убедиться, что направление готово (вдруг Орик просто спрятался от стражи), Амидал кивнул.
— Готово. Поехали. Ну, давай, родненький, — он нежно погладил свой браслет на левой руке и даже прижался к нему щекой, — сейчас нужно поработать очень быстро — и очень тихо.
Дёрнувшись, бур с тихим рокотом ушёл в землю. Из дыры тотчас фонтаном ударила земля — но Ванда тут же прикрыла эту струю лапами Красса, которые параллельно сгребали землю в сторонку, аккуратно, чтобы их не было видно за грудой камней.
Амидал с напряжённым лицом направлял свой бур всё глубже. Казалось, он сейчас стал с ним единым целым. Один раз его лицо исказила гримаса боли и из-под века закрытого глаза скатилась слеза. Сареф предположил, что бур наткнулся на камень в земле… и, с учётом того, что им нужен был идеальный прямой канал, Амидалу пришлось сквозь боль буриться прямо через камень.