Снять шлем.
Тело возвращается неохотно. Оно спит, но пробуждается от первой затяжки последней папиросы. Потом я заставляю деревянно-водянистые валики ног двигаться.
Выпрыгиваю из люка и бегу за Киро по пролом. Лучемет в левой топор – в правой.
Лестница, заваленная обломками двери, тускло освещенная светильниками.
Я сбегаю в зал, натыкаюсь на спину Киро. Клук, присев на колено, целился в человека на троне в другом конце пустого зала.
Я останавливаюсь, потому что ничто не шевелиться и шевелиться – плохо.
Табачные струйки поднимались вверх, попадая в падающие колонные света, окрашивая свет мраморными разводами.
Папироса тлела. Последняя папироса тлела просто так. Я затянулся и неспеша отошел от Киро на пару шагов в сторону.
Человек на троне пошевелился, откинув с лица седые пряди, и показал обтянутые кожей череп лица с синими икрами, сверкающими черных провалах под седыми бровями.
Левая рука неспеша поднялась, демонстрируя маленькую коробочку со вжатым большим пальцем.
– Добрый день, господа. У меня в руке пусковик к заряду в шестьот гигамоль плутония, который лежит у нас под ногами. Пусковик, сами понимаете, блокираторный, так что стрелять в меня или в него не советую. Я настоятельно рекомендую положить все стреляющие устройства на пол и положить их подальше. После чего мы, наверно, сможем продолжить беседу. – он медленно показал глазами на пару длинных двуручных мечей, прислоненных к трону.
– Подумайте, господа. У нас в случае какой-либо глупости с вашей стороны есть прекрасный шанс захватить с собой треть населения планеты и значительно изменить генофонд. – вкрадчиво прогремел он, барабаня пальчиками по коробочке, зажатой между указательным и большим пальцами. – Ну, кто-нибудь хочет совершить злодейство? Стреляйте быстрей, пока я не сделал его сам.
– Я бы с радостью. – прохрипел я, накидывая лучемет на ногу. Перевернувшись в воздухе, он грохнулся за трон. – Только я еще хотел бы иметь возможность понаслаждаться результатами. Хотелось бы из тела. В нем как-то уютней и привычней, да и следующую пакость можно запланировать с учетом опыта предыдущей.
– О! – грохнул он. – Здесь есть человек, который что-то понимает в пакостях…
Киро выронил лучемет на пол и отпиннул его в угол.
– … представьтесь, пожалуйста. Приятно узнать имя умного человека. Да и не умного тоже.
– Хуш. – пыхнул я дымком, складывая ручки с топориком на лобок. Выплюнув окурок, я добавил: – Я зовусь Харш.
– Право, не вижу разницы. Возможно, она потрепана вашим слегка потрепанным, но вполне незаметным костюмчиком.
Лучемет Клука с грохотом разбился о стену.
– Ну вот. – удовлетворенно вздохнул он, щелкая чем-то на коробочке и кидая ее на пол. У вас есть десять минут, чтобы добраться до бомбы в подвале и нажать красную… извините… зеленую… нет, все таки красную… впрочем, не важно, какую кнопочку. Времени более чем достаточно…
Клук шевельнул рукой. Он исчез из трона, в котором вспыхнула оплавленными краями дырка.
Он и Клук превратились в два смазанных пятна, заметавшихся по залу, расчеркивая его искрами плазменных лезвий.
Что– то в животе зашевелилось, плеснуло в мышцы, залив их страхом. Гневом. Закрутив в тугие пружины. Волна докатилась до головы, до меня, требуя отключиться от тела, готового сорваться в схватку.
Мне стало страшно.
Я вспомнил, что один раз я проиграл…
Клук и он замерли. Голова Клука, заслонившего Киро, скатилась на пол.
Его спина была в паре шагов. Я понял, что сейчас он будет убивать меня и потерял сознание.
Оно вернулось от удара об пол. От сильного удара шлема в затылок.
Что– то глухо шлепнулось рядом. Я хотел посмотреть, что там, но сил не было. Ни на то. Даже вздохнуть.
Потом я собрался и вдохнул.
Застонал от боли в ожившем теле, закрутившемся в болевых судорогах.
Потом боль спала, растворившись в начавшей течь крови, стеклась в сердце, высосав все эмоции.
Я был выжат. Во мне не было ничего. Только я и мое тело.
Я встал на карачки, сел на колени и посмотрел на Киро, застывшего на месте с мечами, дрожащими в стиснутых кулаках.
– Харш… – прохрипел он, выронив мечи.
– Я – прошептал он, и понял, что я есть. Потом я вспомнил, что мне что-то угрожает.
– Киро, бомба. – прохрипел я, поднимаясь на колено. На ноги.
Киро вскочил на ноги и осмотрел на пустой зал, посмотрел за трон.
Пробежав два шага, я упал. Боль в ушибленной кисти, такая непохожая на полное отсутствие всего в груди, была очень приятной. Я поднялся и побежал за Киро.
Киро ждал на корточках у гигантского ящика напротив большой двери в подвал и смотрел на тир кнопки – зеленую, красную и черную.
– Какая? – повернул он ошарашенное лицо. – Харш, какая?
– Не знаю. Попробуй черную.
Киро хлопнул по черной кнопке.
Лампочки на ящике погасли. Киро смахнул пот трясущейся рукой и посмотрел на меня, на дверь, на топор. Я посмотрел на висячий кодовый замок, ударил, пнул.
Дверь с грохотом падающего замка распахнулась.
Длинный коридор зажегся красными лампочками. Тела. Тела по всему коридору. Средний ряд – столбы и колы с насажанными на них телами.
По бокам – тела. Распятые. Растянутые в цепях. Перекинутые через свисающие с потолка бревна.
Некоторые застывшие в спазме боли. Некоторые – обмякшие, со слабо вздымающимися грудями.
Я посмотрел на перетянутую через бревно женщину, оскалившуюся в последнем крике. изогнувшуюся в цепях, и понял, чо я не хочу увидеть умершую от передоза возбудителя Джейн. И Тэсс. И остальных. Легкие сами набрали воздуха и выдавили рев:
– Дж-ж-ж-ж-ж-е-е-е-е-е-е-й-й-й-н-н-н-н!
– Тэ-э-э-э-э-с-с-с! – подхватил Киро
Откуда-то из коридора долетел примешанный к эху всхлип:
– Ха… арш.
Потом я бежал по проходу, вглядываясь в лица. Меньше – в мертвые. Больше – в живые.
Татуировка. Руны. На руках, вместе с ногами прикрученными к свисающей с потолка цепи. Блейд.
Пылающее лезвие топора пролетает через цепь. Блейд падает на пол, стонет. Жива. Значит, потом.
Я смотрю на следующее тело, прикованное руками к полу. Мошонка, бедра, заляпанные кровью. Между ягодиц – кровавый провал. Я, не глядя на лицо, чувствую, что кто-то из наших. Перерубаю браслеты. Взгляд в проход.
Кэп на колу. Лицо мрачное.
Дальше по проходу.
Дарк, растянутая по стене. Обрубаю цепи. Ловлю всхлипывающее тело.
Лайт.
Потом я вижу и на меня рушиться лавина желания. Меня больше нет. Я просто хочу. Эти стройные бедра и влагалище, обляпанное спермой. Эти покрытые синяками ягодицы. Этот изгиб спины.
Джейн.
Потом я понимаю, что ее одной не хватит, и я хочу всех, всех их, которые уже здесь, в моей власти.
Я хочу. Накачивать их возбудителем и высасывать их предсмертные оргазмы. Один за другим. Вечно.
Что– то отодвигает поток желания.
Чей– то взгляд.
Я смотрю в плачущие зеленые глаза. В глазах на поверхности океана боли – чистая-чистая любовь. Она касается меня. Поток прекращается. Исчезает.
Я перерубаю цепи на Джейн. Потом на Тэсс, ловлю ее и смотрю в глаза, впитывая боль.
Я плачу. Мне очень больно. За нее.
– Прости. – выдавливают мои губы.
– Да. – отвечает она еле слышно. Потом тихонько всхлипывает и ее взгляд начинает стекленеть.
Потом я понимаю, что она ушла, отпускаю пустое тело и исчезаю.
Полюбил.
Разрубленная цепь.
Предал.
разрубленная цепь.
Убил.
Разрубленная цепь.
Полюбил. Предал. Убил. Полюбил-предал-убил…
– Харш! – кричит Киро, тряся меня за плечи.
Я вижу его лицо. И лицо, заплаканное, постаревшее лицо Джейн рядом.
– Харш, вернись. – хрипит Джейн.
Я понимаю, что жив, и могу просто потерять сознание, раз уж ничего другого не остается.
Я закрываю глаза и ухожу.
Они были подо мной.