Мой отец был непреклонен. Его голос дрожал, когда он говорил о том, как хотел, чтобы я пережил этот опыт, как хотел, чтобы я пережил всё то, что ему самому никогда не довелось пережить. Он как-нибудь найдёт способ, как это сделать.
На следующее утро, к моему вечному стыду, я не забрал свою просьбу. Тем летом я отлично провёл время в лагере, и теперь я знаю, что мой отец, который так отчаянно хотел, чтобы я поехал, что испытывал невыносимую боль, хранил миллионы долларов, к которым он отказывался прикасаться.
Деньги, которые он заработал не разноской газет.
МОЛОТОК ТОПОРНОГО СУДА РАЗБИВАЕТ ДЕЛО « НЬЮ-ДЖЕРСИ ПРОТИВ УИЛЬЯМА МИЛЛЕРА» . Обвинение представляют Ричард Уоллес и ряд помощников окружного прокурора. За столом защиты – я, Кевин Рэндалл и Уилли Миллер.
Я впервые вижу Вилли вне тюрьмы. Он в тюремной одежде, руки скованы за спиной, но я всё равно вижу, что он наслаждается этим крошечным глотком почти настоящей жизни. Я куплю ему обычную одежду, чтобы он носил её, когда будут присяжные; в тюремной одежде он выглядит как настоящий.
По какой-то причине нас решили разместить в зале суда номер три, самом современном и, безусловно, наименее впечатляющем из шести залов в здании. Как будто дизайнера привели в типичный номер отеля Holiday Inn и сказали: «Дайте мне это».
Здесь мало места для публики и прессы, и, возможно, именно этим и обусловлен выбор этого места. Хэтчету нравится спокойный и контролируемый зал суда; если бы он мог, думаю, он бы вёл процесс в пластиковом пузыре. Лично мне нравится суматоха и неорганизованность. В данном случае я особенно хочу, чтобы присяжные были в тонусе и были готовы мыслить нестандартно.
Что мне нравится в этой комнате, так это то, что, поскольку она довольно маленькая, адвокаты находятся близко и к судье, и к присяжным. Есть хорошие возможности для взаимодействия, ведь небольшие отступления могут иметь непропорционально большой эффект. Подыгрывать присяжным будет сложно, когда за столом бдительный Топор, но я всё равно попробую.
Хэтчет записывается в протокол и спрашивает: «Прежде чем мы рассмотрим эти ходатайства, есть ли что-то, что нам нужно обсудить?»
«Ваша честь, — говорю я, — я бы хотел попросить снять наручники с моего подзащитного всякий раз, когда он находится в зале суда. Это ненужно, неудобно и предвзято по отношению к присяжным».
Хэтчет оглядывается: «Вы видите здесь присяжных, мистер Карпентер?»
«Нет, Ваша честь. Но я предполагаю, что будут».
«Ходатайство отклонено». Не самое лучшее начало.
Я настаиваю. «Ваша честь, можно ли хотя бы надеть наручники на его руки спереди? Мне сообщили, что это значительно уменьшит дискомфорт, не представляя при этом серьёзной физической опасности для членов суда».
«Мистер Уоллес?» — спрашивает Хэтчет.
«Без возражений, Ваша честь».
«Очень хорошо. Охранник, пожалуйста, поправьте наручники так, чтобы они были спереди».
Охранник подходит и делает именно это. Когда он заканчивает, Вилли наклоняется ко мне и шепчет: «Спасибо, мужик. Ты уже лучше, чем предыдущий адвокат».
Я просто киваю, пока Хэтчет перебирает бумаги. «Начнём с ходатайства об изменении места рассмотрения дела. Мистер Карпентер, я ознакомился с вашими материалами. Хотите что-нибудь добавить?»
Я встаю. «Да, Ваша честь. Мы считаем, что обвинение, высказав прессе своё мнение о новом судебном процессе по несущественному формальному поводу, нанесло ущерб мнению присяжных и…»
Хэтчет перебивает меня: «Это всё в вашем резюме. Я спросил, хотите ли вы что-нибудь добавить».
«Прошу прощения, Ваша честь. Этот документ адекватно отражает нашу позицию, хотя, возможно, и преуменьшает ту страсть, с которой мы её придерживаемся».
«Я весьма впечатлён», — говорит Хэтчет. «Мистер Уоллес?»
«Наши документы для ответов готовы, Ваша честь». Уоллес из тех, кто подошёл бы к учителям старших классов и поблагодарил бы их за честный и продуманный итоговый экзамен. «Мы считаем, что дела, получившие гораздо большую огласку, без особых затруднений позволили сформировать беспристрастные жюри».
«Я склонен с этим согласиться», — говорит Хэтчет.
«Ваша честь», — вмешиваюсь я, пытаясь остановить волну. «Наши статьи очень подробно освещают события в СМИ как внутри, так и за пределами нашего сообщества. Мы считаем…»
Он перебивает меня: «„Подробно“ — это ещё мягко сказано. Буду признателен, если в будущем вы будете более лаконичны. Но взгляните на ситуацию с другой стороны, мистер Карпентер. Каждое отклонённое мной ходатайство даёт вам право на апелляцию в будущем».