С своей стороны казаки видели, что панское господство над пограничниками держится людьми бездомовными, так называемыми панскими «слугами», то есть обедневшею шляхтою, которая не с добра делалась магнатскими осадчими, экономами, дворецкими, предводителями надворных казаков, даже подстаростиями и подвоеводиями. Все они в своем положении на кресах имели более общего с низовыми кочевниками, к которым зачастую и переходили из панской службы, нежели с землевладельцами, которых родственные и приятельские связи были слишком выше их служилого уровня. Видели также казаки, что великие панские дома, составлявшие на Руси как бы удельные княжества, разделены между собою ссорою то за веру, то за дигнитарства, то за границы новых займищ, то за призыванье чужих подданных в украинные воли. По недавнему набегу татар они знали, что кресовые можновладники скорее дадут уничтожить свои замки смелым людям каждый порознь, нежели позабудут соседские ссоры из-за нескольких панов отхваченной граничниками земли, а тем более из-за оскорбленной гордости. Особенно ободряло казацких ватажков соперничество между домом Замойских, первенствовавшим в Червонной Руси, и домом князей Острожских, игравших первую роль на Волыни, в Белоруссии и в Киевской земле. Зная, что коронный гетман, которому они недавно сослужили службу под Бычиною, не шевельнет пальцем для защиты своего соперника, князя Василия, казаки решились отомстить Острожскому за его недавнюю лигу с крымским ханом и завести смуты в пределах его властвования.
Все украинные паны, колонизуя соседние пустыни, волей и неволей способствовали развитию казачества. Так называемые официально непослушные мещане в их вотчинных городах и местечках, равно как и в королевщинах, были вольные люди, ходившие на татар под начальством панским слуг и самих панов [9]. И никто из украинских землевладельцев не пользовался такою популярностью в кочующем или казацком населении Украины, как Острожские. В качестве киевского воеводы, князь Василий колонизовал древнее Переяславское городище, дозволив ютиться в Переяславе всякого рода преступникам без сыска и суда, как это было в обычае у колонизаторов малорусских пустынь. Не наследовав от знаменитого отца своего таланта полководца, он тем не менее нуждался в боевом народе для охранения своих владений, и в самом городе Остроге содержал дружину «вольных людей» под начальством прославившегося в последствии Наливайка. Но двуличный и изменчивый во всем, князь Василий играл двойную роль в сношениях своих с казаками. Сперва он им потворствовал, как никто другой в Украине; покрывал широкой своей властью казацкие наезды на соседних панов; в молодости, как его упрекали перед королевским судом, даже лично участвовал в таких наездах; потом, в угоду королю Стефану, готов был истреблять их совместно с крымским ханом. Казаки давно уже были им недовольны, и когда грозное сеймовое постановление 1590 года было объявлено на ярмарках, прибито к дверям мещанских ратуш, городских и земских судов, церквей и кабаков, досада их сделалась общею. Шляхетные добычники, водившие казацкую орду на добычный промысел сухим путем и водою, составили за Порогами зловещий план уничтожить колонизацию украинских пустынь, превратить всю Украину в неподвластное никому кочевище. Элементы дикой анархии встали против только что установившейся здесь гражданственности.
Запорожская вольница прежде всего напала на воеводский город Киев. Укрепления этого важного пограничного пункта, под эгоистическим управлением князя Василия, находились в таком состоянии, что сеймовые депутаты, земские послы, еще в 70-х годах XVI столетия упрекали в небрежности пана киевского воеводу, который, по их выражению, имел бесстыдство оправдываться своею несостоятельностью, и просил у шляхетского правительства субсидии для приведения Киева в оборонительное положение. Казаки, под предводительством своего войскового писаря, Гренковича, вломились в киевский замок, с тем чтобы овладеть приписанными к замку имуществами. К числу таких имуществ, как хозяйственная единица, принадлежал Межигорский монастырь. В качестве завоевателей, казаки не уважили ни православного монашества, ни самой церкви. Под предлогом, что в монастыре скрывается какой-то вор, обокравший Гренковича, казаки связали игумена и избили до кровавых ран. Межигорским игуменом был то время Иосиф Бобрикович-Копоть, известный впоследствии борьбою против церковной унии, в сане Мстиславского епископа. Возный генерал Киевского воеводства, составивший судебный акт о казацком разбое, писал в нем, что казаки, «змучивши и змордовавши игумена», кинулись по монастырским коморам, а потом, «впадши до церкви, яко одни татарове», разбили ларец с монастырскими деньгами и документами на монастырские имущества, деньги забрали, а документы уничтожили. Особенно издевались они, по произведенному возным генералом следствию, над королевскими грамотами; отрывали «вислыя» печати, рвали пергамент в куски, бросали в грязь и топтали ногами.
9
Происхождение вольных людей в нашей Руси относится ко временам первобытным. Князья и другие дедичи перезывали на свои зеили или мещан, или иноземных колонистов. Отношения между этими поселенцами и землевладельцами регулировались державными контрактами, которые возобновлялись через каждые 12 лет. В Ковенской, Виленской и Гродненской губерниях доныне существует класс поселян, называющихся на административном языке «вольными людьми».