Даже за самок давали довольно много опыта, а в самих племенах мной были встречены вожди и хранительницы очагов, что не занимались войной и передавали лишь мудрость, но порой могли иметь также высокий уровень. Самым сильным был главнокомандующий, вожак объединивший все эти племена. После его убийства я апнул сорок четвёртый уровень, а затем уже и сорок пятый, когда взялся за непосредственно геноцид.
В конечном итоге я получил титул «Ужас квоготов», который превратил их фарм в рутину. Большинство из них переставало сопротивляться, как и урон мой конкретно по их расе возрос. Однако слишком дорого геноцид не продлился, ведь в скором времени две трети их популяции были сокращены с помощью аое магии. И наступило время идти в Назарик, о чём я предупредил Момонгу.
Без лишних слов и предисловий в городе гномов меня встретил Коцит, который тренировал здесь как некромантов, так и зверолюдов, а затем телепортировал уже в сам Назарик, прямо в тронный зал.
— Давно не виделись, — как всегда холодно и безэмоционально произнёс Момонга, подбирая свой подбородок кулаком.
Затем он встал, спустился со ступенек и позвал меня в один из залов для личных встреч. Там уже находился стол, яства и прочее, что могло скрасить личные переговоры. Правда могло ли хоть что-то скрасить обсуждение случившегося? Игроки в открытую убивают друг друга, боги что могли нести порядок и процветание развязывают войны, север Слейновской Теократии превратился в назидательную чёрную пустошь, а отсутствие единства и желания понимать друг друга обрекают мир на уничтожение.
— Вино… вкусное… — произнёс я, отпив из бокала.
— Теократия ответила за содеянное. Ленея находится в темнице. Она стала мученицей, которая обрекла себя на вечные страдания ради людей. Разумеется это не правда. Её пока что никто не пытает и даже пальцем не трогает. Она просто как пленник, который должен был контролировать её брата Алариона.
— Должен был?
— Аларион после поражения был воскрешён. Пленение сестры оказало на него ровно противоположный эффект. Возгоревшись праведным гневом он лично возглавил последний светлый поход в леса эльфов. Прямо сейчас они горят в огне.
— А в самой Теократии всех призывают не только помнить мученический подвиг Ленеи, что добровольна отдалась в руки самого Дьявола, но и… готовится повторить то же самое, когда наступит время.
— Оно никогда не наступит. Никто не станет сильнее Назарика, — грозно произнёс Момонга, чья аура уплотнилась и концентрированная энергия начала даже изменять пространство вокруг. — Я за этим прослежу.
— Больше в Момона играться не хочешь?
— Они уже убили Люпус. Кто будет следующим? Даже высшее существо оказывается можно убить навсегда, а когда они найдут способ провернуть то же с жителями Назарика? Я не буду больше закрывать глаза и играть в мирового судью. Это бесполезно. Глупцы понимают только язык силы.
— Нет.
— Нет?
— Они не глупцы, — только в одном я не согласился с Момонгой. — Не забывай об этом. У тебя возможно и имеются артефакты, по силе которым никогда не найдётся аналога. Однако не артефакты являются главной силой в ММО. Как и сейчас мы не в игре. Мы на войне. На войне с врагом, имени которого мы не знаем, ведь он ни разу не появлялся. Враг, который уже начал проводить индоктринацию, ещё до того, как идея пришла в наши головы.
— Ты прав, но я об этом не забываю, — ответил Момонга, после чего на мгновение повисло молчание. — Что будем делать?
— Не знаю. Проведи совет со своими стражами, каждый из них умён и уникален, вместе вы сможете что-то противопоставить тем, кто решил уничтожить Назарик. И идея эта будет куда лучше всех тех, что способны придумать мы вдвоём сейчас.
— А что тогда будешь делать ты?
— То что надо было сделать давно. Вернусь в Дракенхольд и положу конец войне раз и навсегда. Объединю Ре-Эстиз, затем как полноправный правитель открыто признаю Назарик. Колено приклонять не стану, предлагаю дружеские отношения. Это станет примером для других. Что Назарик может являться как другом, так и смертью, в зависимости от мудрости правителей.
— Я могу послать войска. Некромантов.
— Нет, если будет замечены твои войска, то злые языки попытаются выставить всё так, что я лишь марионетка в твоих руках.
— Тоже верно, хотя они попытаются всё выставить таким образом в любом случае, — ответил Момонга и откинулся на спинке своего кресла, прикрыв лицо костлявыми пальцами. — Хм… будет тяжело бороться в информационном поле.