Таким образом, и в первом сословии усиливался процесс социальной эрозии. Многие ронины превращались в торговцев, ремесленников, земледельцев, становились учителями, художниками, музыкантами, иногда нанимались в вооруженную охрану к купцам и богатым горожанам. По своим образу жизни, мыслей и настроениям они сближались с другими слоями населения, хотя при этом у них довольно долго сохранялась определенная психологическая раздвоенность. Так, стремясь к укреплению своего нового статуса купца, ремесленника или земледельца, они нередко добивались вместе с тем восстановления своих прежних дворянских привилегий. Случалось, что они были вожаками восстаний крестьян и горожан. А иногда выступали с требованиями замены династии Токугава, как это было, например, во время восстания ронинов в Эдо в 1651 г. [15, с. 25—26].
Несмотря на значительную эволюцию всех сословий, общая социальная ситуация в стране в течение большей части XVII в. оставалась относительно стабильной. Даймё были подчинены сё-гунату, интересы феодальной верхушки в основном удовлетворены, а низшие же сословия различными способами умиротворены. Следствием этого явилось не только определенное экономическое развитие страны и рост ее населения, но и сравнительно небольшое количество народных выступлений после 1637 г. В этот период имели место лишь отдельные, не очень опасные для режима случаи крестьянского неповиновения (см. Приложение 18). Чаще всего это была подача петиций, а иногда бойкот выплат по налоговым обязательствам и отказ от выполнения каких-то конкретных повинностей. Правда, нередкими были случаи бегства недовольных крестьян от своих господ, что также являлось своеобразной формой сопротивления политике властей [35, с. 68—70].
Но период относительной социальной стабильности длился недолго. Процесс социального разложения, затронувший все сословия, уже к началу XVIII в. вызвал серьезную озабоченность властей, ибо он подрывал устои режима. Положение усугублялось тем, что в условиях развития товарно-денежных отношений появились новые отрасли производства, что способствовало распространению новых потребностей и привычек, прежде всего в среде феодальной знати. Последние все больше нуждались в деньгах. А основным источником их получения по-прежнему оставались крестьяне, налоги и подати с которых за сравнительно короткий срок были увеличены настолько, что превзошли даже высокий уровень обложения во времена Тоётоми Хидэёси. Феодалы с растущей жестокостью часто буквально выколачивали их из своих подданных. Известно, что крестьян-должников даже подвергали мучительным пыткам. А повторная задолженность уже грозила лишением надела и, что было еще более страшным, исключением из сословия крестьян и переводом в состав париев [35, с. 68—70].
Оказавшись перед лицом принципиально новых для себя противоречий, режим стал испытывать растущие трудности во всех сферах общественной жизни. Правители Японии вынуждены были пойти на значительное ужесточение всей социальной политики. С конца XVII в. правящие круги в своих взаимоотношениях с подчиненными сословиями стали все шире прибегать к методам насилия, репрессий и ограничений, пытаясь остановить таким путем процесс социальной и политической эволюции общества. Период относительной стабилизации 'социальной структуры остался позади, и в конце XVII в. феодальная Япония вступила в полосу кризиса всей системы, преодолеть который ей так и не удалось до конца эпохи Токугава.
Проблема сегрегации париев в XVI—XVII вв.
Как известно, сословная система эпохи Токугава включала в себя далеко не все население страны. В частности, вне ее рамок были поставлены многие десятки тысяч париев, которых власти считали второстепенным социальным элементом, не достойным особого внимания. Именно поэтому история париев нашла весьма скудное отражение на страницах официальных документов
гой эпохи. Однако и сохранившиеся материалы дают возможность установить главное: практически дискриминируемое меньшинство всегда оставалось неотъемлемой и важной частью всей феодальной структуры организации общества, основные закономерности развития которого сказались на его судьбе, пожалуй, с наибольшей силой и выразительностью. Именно поэтому анализ его истории, важный и научно актуальный и сам по себе, может, как мы думаем, способствовать также и более четкому и точному представлению о социальной и политической сущности режима Токугава в целом. Сегрегация групп париев, конечно же, не была каким-то случайным историческим феноменом, она явилась закономерным результатом жизнедеятельности всего общественного организма. Поэтому понять ее истоки и суть можно только на основе изучения политических, социальных и идейных процессов развития японского общества в целом.