Власти шли еще по одному пути в своих попытках совместить несовместимое: сохранить численность и дееспособность сословия земледельцев и добиться нового увеличения объема податей. Они рассчитывали, что если удастся заставить крестьян сократить до минимума все их потребности и отказаться от «ненужных и разорительных» привычек, то они вполне смогут вынести растущее бремя поборов. В соответствии с этой общей установкой было издано большое количество регламентирующих предписаний, которые ограничили или запретили крестьянам употребление многих «развращающих их атрибутов роскоши», таких, как сакэ, чай, украшения, а также прием гостей и т. д. (см. Приложение 3, 4).
Издавая подобные указы, власти преследовали цель не только обеспечения экономии, но и выработки нового стиля жизни и поведения крестьян, укрепления сословных рамок. Именно этой цели были посвящены многочисленные указы, которые определяли покрой, расцветку и материал одежды крестьян, формы их прически, что даже внешне должно было отличать их от представителей иных сословий. Многие издаваемые властями указы настойчиво внушали крестьянам мысль о том, что своевременное и полное выполнение повинностей является их главным общественным и нравственным долгом, служению которому должна быть подчинена вся их жизнь и жизнь их близких [7, т. I, с. 35]. Один из указов, изданный в 1704 г., предписывал: «Пока крестьянин не внесет все налоги, ему запрещается использовать для своих нужд рис и соевые бобы» [7, т. I, с. 69—70]. Другой указ того же времени поучал: «До тех пор пока крестьянин не внесет все налоги, он не должен успокаиваться. Он может считаться порядочным человеком только в том случае, если он сам постоянно заботится об этом и если своих детей и внуков выучит выполнять свой основной долг» [7, т. I, с. 40].
Однако и эти меры властей, естественно, не могли обеспечить стабилизацию положения в деревне и рост поступлений в казну феодалов. Это тем более было невозможно, что наряду с мерами по «оздоровлению» деревни сёгунат и князья продолжали вводить все новые постоянные и экстраординарные налоги, часто самые невероятные: на окна и двери в крестьянских домах, на пруды, ореховые деревья и т. д. В результате у земледельца оставалась все меньшая доля плодов его труда. Он часто лишался средств не только на поддержание своего хозяйства, но даже на пропитание. Если еще в конце XVII в. в распоряжении крестьян оставалось в среднем до 60—70% урожая, то во второй половине XVIII в. эта доля сократилась до 40—50%, а в отдельных районах даже до 30% [7, т. I, с. 73].
Однако положение крестьян определялось не столько политикой властей, сколько социально-экономическими закономерностями развития всего японского феодального общества.
С конца XVII в. товарное хозяйство стало распространяться на все более отдаленные от крупнейших городов районы страны, что отразилось на положении всех слоев крестьянского сословия, на положении японской деревни в целом, перед которой возникли новые сложные проблемы.
Приспособление сельского хозяйства к нуждам рынка, начинавшееся обычно с пригородных деревень, требовало его специализации, изменения структуры посевов, целей производства и приводило к значительным социальным переменам в деревне. Феодальная знать своими юридическими актами не только не могла приостановить этот процесс, но, что особенно парадоксально, объективно стимулировала его, все чаще требуя от крестьян выплаты податей деньгами, т. е. по существу толкая их на рынок и прочнее привязывая к нему.
Происходившие в деревне значительные перемены по-разному отражались на различных слоях второго сословия. Какая-то его часть, наиболее ловкая, удачливая и предприимчивая, умело воспользовалась новыми возможностями и добилась значительных материальных выгод. Некоторые из них, аккумулируя в своих руках земельные участки нищавших крестьян, превращались даже в'настоящих помещиков [42, с. 58]. Богатые крестьяне (их общее японское название гоно) становились «по совместительству» торговцами, ростовщиками и предпринимателями. Таким образом, постепенно формировался новый внутрисословный социальный слой, получавший возможность участвовать вместе с феодалами в эксплуатации крестьян. В руки его представителей в виде арендной платы н процентов по кредиту переходила все большая часть той доли урожая, которая оставалась у крестьян после взноса налогов и податей их феодальным господам. В связи с этим внутри второго сословия возникали новые отношения зависимости, т. е. новые социальные отношения. Сословная верхушка становилась мощным и влиятельным конкурентом феодалов в угнетении земледельца.