Однако самые чувствительные удары режиму Токугава наносили все более частые бунты и широкие крестьянские выступления, особенно упорные в конце века. Приведем несколько примеров.
В 1738 г. около трех тысяч восставших в Тадзима крестьян ворвались в резиденцию своего господина и потребовали от него уменьшить размеры податей [7, т. I, с. 86, 88].
В 1739 г. во владениях Тайра несколько отрядов восставших по 500—1000 человек каждый совершили ряд нападений на правительственные учреждения, склады и тюрьмы, освобождая из них заключенных участников предыдущих восстаний. Лишь с большим трудом они были рассеяны самурайской дружиной, посланной на их усмирение [101, с. 135—136].
В 1747 г. восстали крестьяне 33 деревень в районах Дэва. В 1754—1755 гг. широкое и мощное сопротивление своим господам оказали земледельцы о-ва Кюсю: в выступлениях участвовало более 200 тыс. человек [34, с. 77—78].
В 1758 г. крестьяне ряда районов страны послали своих ходоков с петицией в столицу, что тогда считалось крайне серьезным нарушением традиционных правил политической игры, которые запрещали жителям деревни обращаться непосредственно к высокому начальству. Ходоков, не выслушав, бросили в тюрьму. Однако на сей раз крестьяне проявили большую настойчивость и послали новых ходоков, петицию которых в конце концов власти оказались вынужденными принять. Администрация пошла даже на некоторые уступки, правда, предварительно обезглавив всех организаторов этого демарша [101, с. 136].
В мощном восстании в районах Мусаси в 1764 г. участвовало более 200 тыс. человек. Для его подавления властям пришлось использовать крупные самурайские соединения [101, с. 138].
В 1764—1765 гг. произошло новое мощное восстание в районах Канто, во время которого даже возникла реальная угроза нападения крестьян на столицу. Его удалось подавить только при помощи войск [34, с. 77—78]. Все тюрьмы Эдо тогда оказались настолько переполненными, что арестованных пришлось перевозить в места заключения других городов страны.
После 1769 г., когда власти полностью запретили подачу петиций, выступления крестьян стали по преимуществу носить характер бунтов и восстаний. В конце века ежегодно происходило
уже от 14 до 30 разнообразных актов сопротивления произволу феодальной знати. Отпор деревни явно нарастал [34, с. 80].
Для выступлений японских крестьян обычно были характерны некоторые особенности. В частности, в отличие от восстаний в иных странах они реже были импульсивными, неожиданными и неподготовленными. Это определялось, в частности, тем, что жители японской деревни не были полностью разобщены. Они имели свои простейшие ячейки в виде пятидворок и сельских общин, которые могли служить в качестве базы для организации сопротивления. Вместе с тем большое значение имело и то, что на протяжении долгой истории крестьянской борьбы в стране сложились и свои традиционные методы подготовки и осуществления отпора, которые власти безуспешно пытались пресечь и вытравить из общественной жизни.
Все акты сопротивления, как правило, готовила какая-либо инициативная группа, которая, договорившись в принципе о выступлении, тайно оповещала о нем всех крестьян района предполагаемого восстания. Обычно в качестве предупреждения о нем по деревням проводили красную корову. Это означало, что в данный день все крестьяне должны были собраться в условленное место. Связанные круговой порукой, обычно собирались все, включая сомневающихся и робких, ибо отступника восставшие могли безжалостно покарать: сжечь дом и имущество и даже убить его.
На тайном собрании вначале решались все организационные вопросы выступления, обсуждались его цели и требования. Затем принимали решение о возможной форме отпора: подача петиции, отказ от внесения податей, нападение на обидчиков и т. д.
Важным и трудным был вопрос о номинальном руководителе выступления. Если не вызывались добровольцы, то его выбирали (иногда по жребию). Дело в том, что власти всегда, даже в случае мирного разрешения конфликта, настаивали на предании организаторов выступлений мучительной смерти. Тем самым, как считали правители страны, восстанавливался попранный восставшими престиж власти. Ибо, решаясь на сопротивление и протесты, подданные тем самым нагло нарушали монополию властей на абсолютное знание того, в чем заключаются подлинные нужды народа. Поэтому выборы номинального вожака выступления были, по существу, вынесением ему смертного приговора. Оказавшийся в этой роли человек (часто староста) обычно до начала выступления официально разводился с женой, отказывался от своих детей, пытаясь тем самым спасти им жизнь.