Анатолий стоял в дверном проеме, сложив руки на груди.
- Ничего не понимаю, - глухо пробормотала Валерия, - это же я. Да к тому же голая. Я не помню, чтобы когда-либо так снималась.
- А ты и не снималась, - бодро объяснил ей Анатолий, - тебя снимали. Камера скрытого наблюдения – тебе что-нибудь говорит?
- Какая камера? – ее голос постепенно обретал твердость. – Анатолий, ты можешь мне членораздельно объяснить?
- Могу, Валерия, - устало вздохнул он, - пойдем, я тебе кое-что покажу.
Анатолий протянул к ней руку и ласково, но настойчиво обнял за плечи. Находясь под впечатлением только что увиденного, Валерия и не заметила, как оказалась в крохотной каморке без окон, оклеенной старыми желтыми обоями. Кроме разложенного дивана, накрытого пледом, пятилитрового баллона с питьевой водой и нелепого белого горшка в синий горошек – тут же навеявшего воспоминания о детстве - в комнате не было ничего. Висящая под самым потолком лампочка уныло отражала убогую действительность.
Валерия растерянно огляделась в поисках ответов на возникающие вопросы, по краткости напоминающие название передачи "Что? Где? Когда?».
- Присядь, - тихо попросил Анатолий. – Так будет удобнее и мне, и тебе.
Подняв голову, Валерия вопросительно посмотрела ему прямо в глаза, но не обнаружила там ничего, кроме усталости. Безропотно сделав по комнате два шага, она опустилась на диван.
Анатолий скрестил руки на груди и застыл, прислонившись к дверному косяку. Он молчал, наверное, целую вечность. Валерия совсем уж было, решилась поторопить его нетерпеливым вопросом.
- Валерия, - бесстрастно обратился к ней Анатолий, отведя взгляд куда-то в сторону, - это я установил в твоей комнате камеру наблюдения. Уже четвертый месяц я пытаюсь найти ответ на один вопрос, - он вздохнул, - но у меня ничего не получается. Надеюсь, ты поможешь мне в этом.
Валерия открыла рот, но не произнесла ни звука.
- Как ты помнишь, года четыре назад, Пашка увлекся видеосъемками, и снимал все подряд. Однажды, каюсь, на одном из дружеских вечеров, находясь в совершенном неведении относительно того, что Пашка установил включенную камеру, я разболтался. Рассказал нечто такое, чего говорить не следовало бы. Все эти годы я был не в курсе того, что существует запись того злосчастного разговора. И лишь перед смертью Пашка упомянул о том, что если с ним что-то случится, то существует некий компромат, спрятанный у бывшей жены Валерии в тайнике. Подожди, - предугадывая ее попытку тотчас возразить, твердо сказал он. - Теперь о тайнике. Пашка поведал о том, что ты сама посоветовала ему устроить в квартире тайник и подсказала место.
Анатолий развел руками.
- Все, Валерия. У меня все. Ключ от вашей квартиры я позаимствовал у Пашки. Пока длились бесконечные поминки, я самонадеянно решил, что смогу уладить дело без проблем, - Анатолий вдруг замолчал. Девушка хотела подняться, пользуясь паузой в его монологе, но тяжелый неподвижный взгляд заставил ее снова опуститься на диван. - Но просчитался. Лера, ты умная девушка, - начав говорить, Анатолий опять отвел взгляд в сторону, - покажи мне тайник. Вернее, расскажи, где он находится. Я схожу, возьму оттуда только запись. И мы расстанемся друзьями. Ты пойдешь к себе домой, а я к себе.
Возникла пауза, в течение которой, Валерия осознавала сказанное. Душа жаждала продолжения, а разум находился в поисках приемлемых доводов, чтобы как можно убедительнее доказать мужчине, что ни о каком тайнике Валерия и слыхом не слыхивала. И если Пашка имел неосторожность что-то там соврать, ей до этого нет никакого дела!
- Лера, в самом деле, - скупо пожаловался Анатолий, - я так устал за прошедшие полгода. Не собираешься же ты тащиться с этим компроматом в полицию? Отдай его мне. Поверь мне на слово, если тебе взбредут в голову всякие глупости, до суда дело не дойдет. Если ты внимательно просмотрела запись, то наверняка услышала фамилии, которые не стоит называть. Другие люди, замешанные в этой истории, способны решить вопрос быстро и некрасиво.
- Анатолий, - Валерия с трудом разлепила непослушные губы, - я не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.
- Тьфу, - в сердцах сплюнул он, - так и знал, что ты соберешься разыгрывать из себя героиню. Неужели нельзя решить все мирным путем? Лера, - тоном отца, уговаривающего капризного ребенка, произнес он, - пожалуйста, будь другом, войди в мое положение. Я не могу годами жить, как на вулкане. Я устал. Если тебя беспокоит вопрос собственной безопасности, то клятвенно тебя заверяю, - для пущей убедительности он приложил руку к груди, - как только я убедюсь… убеждюсь…