Закончив диверсию, оттолкнулся всеми конечностями от заметавшегося из стороны в сторону вертолета, отскочил на безопасное расстояние и, зависнув на высоте примерно тридцати метров, стал любоваться, как потерявшая управление «стрекоза» по широкой дуге начинает неуклонно заваливаться вниз.
Дождаться столкновения с землей и последующего взрыва, мне не позволили гребанные бронетранспортеры ботов, оказавшиеся гораздо шустрее, чем я рассчитывал. Выйдя на убойную позицию подо мной, они дружно застрекотали крупнокалиберными пулеметами, кроша роговые пластины доспеха одновременно с двух сторон на ногах, руках, боках, животе и даже спине. Непрочная после взрыва броня продержалась не долго, и уже через секунду мое нутро скрутило судорогой невыносимой боли от десятков проникающих ранений.
– Отскок, – прошипел я из последних сил фразу-активатор Дара – выручалочки из самых безнадежных передряг.
Моргнул… И в следующее мгновенье по новой испытал восхитительное состояние полета, когда, оттолкнувшись от гибнущего вертолета, невесомым воздушным шаром понесся прочь от опасных винтов.
Теперь, зависать на месте, и наблюдать за крушением винтокрыла, по понятным причинам, в мои планы больше не входило. И толком даже не остановившись, я озвучил фразу-активатор скрытой ступени, на которую изначально строил план своего отчаянного спасения:
– Крыло!
Меня тут же чуть подбросило вверх от взмаха распахнувшихся за спиной призрачных крыльев.
Травяное море внизу из неказистого серо-зеленого превратилось в роскошное бирюзовое великолепие, среди которого ярко-изумрудным островом обозначился холм Крынки.
С верхотуры я увидел скопление изумрудных крыш за забором стаба, и в дальнем конце, у противоположной границы забора, крошечную клетку на пустыре, так же, как и всё на стабе, подсвеченную ярко-изумрудным сиянием. Ее-то я и обозначил конечной целью перелета.
Внизу ожидаемо снова загрохотали пулеметы подкравшихся на убойную дистанцию бронетранспортеров. Но, подхваченный призрачными крыльями, я уже сорвался в стремительный полет. И тяжелые разрывные пули ботов, на сей раз, бестолково прошили пустоту за моей спиной.
Как я и рассчитывал, преследовать меня в стабе ботам помешали запертые ворота Крынки.
Всего три секунды понадобилось мне, чтобы достичь намеченной клетки.
Подлетая, краем глаза я заметил пару развалившихся домов рядом с пустырем вокруг клетки, и в очередной раз добрым словом помянул свое читерское везенье, потому как, если б не эти развалины, за крышами целых домов относительно невысокую клетку я мог бы и не увидеть.
Вокруг клетки обнаружился караул из пятерки автоматчиков. Но мой прорыв в стаб оказался столь стремительным, что «славные» боты даже не успели схватиться за свое висящее на груди оружие. Рухнув сразу на двоих, я тут же обоих обезглавил, а оставшуюся тройку параллельно упокоил серией стремительных уколов хвостовым шипом.
Из широкой, как шатер, палатки, установленной поперек дороги между парой разрушенных домов, никто на подмогу к убитым часовым не выскочил. Правда десятка два людей с нацеленными в мою сторону автоматами, я краем глаза заметил в распахнутых окнах соседних с развалинами целых домов. Но это, определенно, были не боты, а местные обыватели. Стрелять они не решились, и, дабы не искушать судьбу, я поспешил ретироваться знакомым путем под землю. Благо дверь в клетке была распахнута настежь, и охраны вокруг входа в «Зубастую Яму» больше не было.
Интерлюдия 8
Интерлюдия 8
– И че это, нахрен, было? – озвучил общее потрясение Паук, вместе с братвой наблюдавший из окна, как рухнувший с неба гигантский слепун, за считанные мгновенья прикончив пятерку ботов двадцатого уровня, по крысиному лихо забурился в очевидно узкий для его габаритов дверной проем, и тут же нырнул в огороженную клеткой яму.
– Возвращение ботовского кошмара, я полагаю, – хмыкнул стоящий рядом с ним у окна Скальпель.
– Че еще за кошмар?
Ответ Скальпеля перебила рация, запищавшая на ремне у Паука. Татуированный громила сорвал с пояса пищалку, надавил кнопку приема вызова и раздраженно прошипел в микрофон: