— Это не какашки, ты, банановый болван, — рассмеялся Хью. — Это еда для оленей.
— Олени едят блестки? — спросил Мэддокс.
— Они точно не жрут блестки. Они же животные, а не бумажные фигурки, — покачал головой Линкольн с глуповатой улыбкой на лице.
— Это просто забава для детей. Мама делала это для вас всех. Теперь делает для нашей внучки, — вмешался отец, неся большую тарелку с вафлями и блинами.
— Ну, если мы должны верить, что они едят блестки, логично предположить, что и какают они ими, правильно? — Кейдж прижал язык к щеке, будто раскрыл нам вселенскую тайну.
— Серьезно, гений? — покачал я головой. — Никогда бы не догадался. Ты точно не доктор?
— Мой папа доктор! — крикнула Грейси, подбегая ко мне с распростертыми руками. Я подхватил ее на руки. — Поэтому мы будем нянчить Максин, да, папа?
Все уставились на Кейджа.
Бринкли, хищно улыбаясь, подошла поближе к Линкольну.
— Слыхала я. Твой папа теперь сидит с поросятами с тревожным расстройством. Кто бы мог подумать, какой он душевный парень.
Кейдж тяжело вздохнул и скрестил руки на груди, бросив взгляд на дочку.
— Марта Лэнгли попросила меня приглядеть за Максин, когда мы с Грейси стояли в кафе Коттонвуд. Знала, что мне придется согласиться. А теперь она уверяет, что поросенок может быть только с ней, с Джо или со мной. Так что каждый раз, когда они куда-то уезжают, я вынужден приютить этого монстра.
Комната взорвалась смехом, пока мы рассаживались за столом.
— Мне кажется, это очень мило. Они хорошая пара, и раз любят Максин, ты даешь им возможность спокойно путешествовать, — сказала мама, подмигнув Грейси.
— Это чудовище дважды пыталось оседлать мою ногу! Это ненормально. Думаю, она ко мне привязалась, — проворчал Кейдж, накладывая фрукты себе и дочке.
— Я обязательно зайду к вам в гости, когда Максин будет у тебя. Это так мило, — добавила Джорджия.
Потом разговор плавно перешел на Линкольна и то, что все, кроме меня, собираются ехать на СуперКубок, потому что я в это время уже буду в Токио. Мы все знали, что, хоть его команда и считалась аутсайдером, недооценивать Линкольна Хендрикса было глупо.
Все болтали одновременно обо всем на свете, пока Бринкли не повернулась ко мне и не задала миллионный по значимости вопрос, заставивший всех замолчать:
— Итак, Финни, что будет, когда ты уедешь? Вы с Риз уже решили?
— Ты, значит, официально признаешь, что это не фальшивые отношения? — подняла бровь мама, а папа захохотал.
— Это не фальшь, — пожал я плечами. — Думаю, никогда и не было.
Глаза Риз округлились, а на губах расползлась медленная улыбка.
— И правда, никогда не казалось фальшивкой, да?
— Я не могла бы получить лучшего рождественского подарка, — сказала мама, сияя от счастья.
— А что дальше? — спросил Кейдж, типично в своём стиле, подставив нас.
Риз замахала руками, будто все это пустяки, но я знал, как она нервничает.
— Мы живем одним днем. У Финна жизнь только начинается: он уезжает в Токио снимать большой фильм. А я буду здесь, строить свой бизнес.
Опять наступила тишина.
Я прочистил горло.
— Все это не имеет значения. Вот увидите.
Мама поймала мой взгляд и чуть склонила голову.
— Не знаю, Риз, — сказала она. — Но я ставлю на Финна. Этот парень решительный. — Она указала на меня вилкой и улыбнулась, отправляя в рот кусочек французских тостов.
А как говорится... мама всегда знает лучше.
26
Риз
Новогодняя ночь навсегда останется для меня самым романтичным вечером в жизни.
Финн и я закутались потеплее и отправились верхом к пляжу. Он сказал, что хочет просто прокатиться туда перед закатом, как мы всегда делали, но когда мы приехали, я увидела, что он уже разжег костер, поставил вигвам, разложил еду, горячий шоколад и шампанское.
Сегодня днем я работала в центре города: меня наняли для оформления новогодней вечеринки в Коттонвуд-Коув. Мы собирались сходить туда позже, но, судя по всему, у Финна были другие планы, о которых я даже не подозревала.
Мы слезли с лошадей, и я огляделась, впитывая происходящее. Костер весело потрескивал в нескольких шагах от нас, а лошадей мы привязали к дереву за вигвамом.
— Когда ты всё это успел? — удивленно спросила я, качая головой.
— Пока ты работала. Ребята помогли мне всё организовать. Хью и Лила заскочили и развели костер прямо перед нашим приездом.
— Ну ты и выдумщик, — улыбнулась я. Он всегда был таким: спонтанным, веселым, но вместе с тем — заботливым и романтичным. Я наслаждалась каждой минутой, проведенной с ним. Но реальность была такова: все скоро изменится. Мы словно жили в мыльном пузыре последние месяцы, но пузырь вот-вот должен был лопнуть. И я должна была быть готова к этому. Нужно было защитить нашу дружбу и своё сердце любой ценой.
Финн был мечтателем. Он хотел верить, что ничего не изменится. И, как бы сильно я тоже этого ни хотела, я знала лучше.
— Пойдем, — сказал он, ведя меня к одеялам у костра, разложенным на брезенте, чтобы оставаться сухими. На двух подносах была разложена еда. — Давай перекусим.
— Ты что, сам сделал сырную тарелку? — не удержалась я от смеха. Все выглядело слишком аккуратно для работы мужских рук.
— Лайла все организовала в ресторане. — Он поднял бутылку шампанского и газированную воду. Я кивнула на воду. В последнее время я чувствовала усталость сильнее обычного, и скрывать это от окружающих становилось все сложнее. Карл написал мне перед тем, как я поехала домой: хотел встретиться завтра утром и обсудить результаты анализов. У меня сжалось внутри. Раз он не сказал сразу, что все в порядке, значит, все было не так просто.
Но я не собиралась портить один из последних вечеров с Финном. Он улетал в Токио послезавтра. Я просто придумаю предлог, чтобы завтра улизнуть и узнать правду.
Мы чокнулись стаканами.
— С Новым годом, Майни.
— С Новым годом. Кажется, мы ни разу не встречали Новый год врозь, — задумчиво сказала я, вспоминая все наши праздники.
— Ага. Прошлый год в Лондоне был особенно запоминающимся.
— Точно. А сколько всего безумных ночей было в колледже... — Мы оба отвернулись, когда вспомнили тот год, когда мне поставили диагноз. Это было тяжелое воспоминание. Тогда Финн отказался от своих планов на Новый год, чтобы провести его со мной во время химиотерапии. Карл был тогда далеко, а Финн всегда был рядом.
— Да, — тихо сказал он. — Я не могу представить, чтобы встречать Новый год без тебя.
— Спасибо, что был тогда со мной. Помню, как ты сидел в онкологическом центре с яблочным соком, а мои родители и Оливия бегали кругами и плакали. Это вряд ли можно было назвать весельем.
— Ты что, шутишь? Мои родители тоже пришли. Они тайком пронесли шампанское для твоих мамы и папы, а Оливия часами болтала по телефону с каким-то парнем, который пытался добиться ее внимания.
Я запрокинула голову и расхохоталась, нацепляя ломтик салями и сыра на крекер и протягивая ему.
— Она могла бы просто сказать, что не заинтересована, а не мучить бедолагу часами.
— Именно тогда ты решила сократить количество курсов и всерьез заняться актерской карьерой, да? — спросила я, ведь знала, что этот этап изменил не только мою жизнь, но и его.