Персеваль, или повесть о Граале

Когда в жилище шли моё,
Что делать будете вы всё
Согласно моему указу».
«Будь так, – тот согласился сразу, –
Наперекор вам не пойду».
И быстро облачившись в ту,
Одежду материну скинул.
Сеньор склониться не преминул
И шпору прикрепил ему.
Так по обычью одному:
Кто в рыцари возвёл кого,
Наденет шпору на него[39].
Здесь было юношей немало,
И всяк во что бы то ни стало
Спешил помочь его облечь.
Затем сеньор взял добрый меч
И прикрепил к его бедру,
Поцеловал и по добру
Сказал, что посвящает ныне
Его в ранг рыцаря, святыней
Дающийся от Бога нам,
Где места нет лихим делам.
И он добавил: «Милый друг,
Коль выпадет на долю вдруг
Вам биться с рыцарем, в бою
Науку помните мою.
Коль будет вами верх одержан,
Так что противник иль повержен,
Иль защищаться не силён,
И о пощаде просит он,
С ним расправляться не стремитесь,
И вместе с тем остерегитесь
Болтать, рассказывать везде,
Язык свой не держа в узде.
Кто где ни попадя толкует,
Клеветником прослыть рискует.
И потому нас учит умный:
Впадает в грех болтун бездумный.
Мой вам совет: поменьше слов.
Ещё просить я вас готов:
Коль повстречаете вы где
Девицу, даму ли в беде,
Придти на помощь к ним спешите,
Тогда вы благо совершите,
Как нам велят и долг, и честь,
Коль знанье и возможность есть.
Ещё остерегу вас ныне
Я от греха слепой гордыни.
Охотно посещайте храм,
Создателя просите там,
Чтоб душу вашу он призрел
И облегчил земной удел
Как доброму христианину».
Юнец ответил дворянину:
«Храни вас римские святые,
Благой сеньор, слова такие
Как речи матушки моей.
– Друг, воздержитесь от речей
О том, что мать учила вас
И что дала такой наказ.
За всё говоренное прежде
Не упрекаю вас в надежде,
Что вы не повторитесь впредь.
Сие прошу уразуметь,
Ведь продолжая в том же духе,
Дурные породите слухи,
Безумцем посчитают вас.
Переменитесь, в добрый час!
– И что сказать мне, господин?
– Скажите, что вассал один,
Надевший шпору вам на ногу,
Всё объяснил вам на дорогу».
И тот поклялся: никого
Не назовёт опричь него,
Так он воспринял наставленья.
Дав юноше благословенье,
Хозяин длань над ним простёр
И молвил: «Дорогой сеньор,
Храни вас Бог, и пусть в пути
Он будет впредь вас так вести,
Чтоб вы не ведали препоны».
Тут рыцарь новоиспечённый
Его покинул в нетерпенье
Вернуться в матери владенья
И убедиться, что она
Жива и здравия полна.
И углубился в лес дремучий.
Распознавал дорогу лучше
Он средь лесов, чем средь равнин.
И видит: замок-исполин
Вознёсся, укреплённый, чудный.
Вкруг стен его лишь дол безлюдный[40]
Да хлябь морскую рыцарь зрит
И к замку мощному спешит.
Он встал пред дверью, что в стене,
Но прежде чем пробраться к ней,
Необходимо минуть мост.
Столь шаток он, что путь непрост –
Едва ли удержаться можно.
На мост взошёл он неоплошно,
И без каких-либо потерь,
И оказался там, где дверь.
Он понял: заперта на ключ.
И постучал, был стук могуч.
Вскричал, ответа ожидая.
И вскоре, бледная, худая,
У зала главного окна
Явилась девушка одна.
Она спросила: «Кто стучится?»
Подняв глаза, узрев девицу,
«Подруга милая, – он рек, –
Я рыцарь и ищу ночлег,
Прошу позволить мне войти
И ночь здесь гостем провести.
– Вы всё получите сейчас же,
Хоть не по доброй воле нашей,
Но сделаем, сеньор, что можем,
Дадим приют вам с мягким ложем».
На том она ушла, а он
Пред дверью ждать был принуждён
И опасался: не пришлось бы
Стучать, возобновляя просьбы.
Но тут с секирами у шей
Явились четверо людей –
Мечи у пояса – засим
Дверь отворили перед ним,
Сказав ему: «Сеньор, входите».
Иначе шел бы ход событий,
Они помчались бы верхом,
Но в испытании лихом
От голода и тяжких дней
Казались мертвеца бледней.
И если видел рыцарь наш
Вне стен безжизненный пейзаж,
То и внутри не лучше было:
Где проезжал, везде уныло,
Дома заброшены, в руинах,
Тоска на улицах пустынных,
И он не встретил никого.
Две церкви города того
Принадлежали двум аббатствам:
Одно известно пустосвятством,
Другое – для безумных дам.
И не найти убранства там,
Нет драпировки на церквях,
А стены в дырах и щелях,
И колокольни там не крыты,
Все помещения открыты
И днём и ночью всё равно.
Нет мельниц, чтоб молоть зерно,
И нет за стенами снаружи

39

Наденет шпору на него. – Кретьен любит ссылаться на древние обычаи, воображаемые или реальные, что создает своеобразную ностальгическую интонацию по отношению к героическому прошлому. Обычай надевать шпору на посвященного рыцаря упоминается во многих средневековых текстах.

40

...дол безлюдный... – Здесь прилагательное «gaste» употреблено не в общем эпическом значении (см. сноску 10), а в буквальном смысле (опустошенный, безлюдный). Но идея одна и та же: пейзаж представляет собой территорию, опустошенную войной.