«Иноходец» по натуре, он выше всего ценил свободу личности и беспощадно высмеивал стадно-коллективистское мышление, имперские замашки (достаточно вспомнить песню «Лекция о международном положении…»). Высоцкий был органически не способен сочинить что-либо угодное властям, даже в порядке компромисса (на что шли многие его современники, лицемерно воспевавшие Ленина и коммунизм с циничной целью «пробиться» в печать). Но он не хотел становиться ни диссидентом, ни эмигрантом. Любовь к России была чертой его характера и понималась им не как некий «долг», а как право человека на единственную родину – при открытости целому миру, всем странам и людям. В этом смысле он сходится с Александром Блоком, с которым порой вступал в творческий диалог:
Это финал одного из последних стихотворений Высоцкого «Я никогда не верил в миражи», где обыгрывается строка «Мы – дети страшных России…» из знаменитого блоковского стихотворения 1914 года «Рожденные в года глухие…»
Высоцкий в осмыслении социальной действительности не ограничивался ироническим «негативом», он был носителем непритворного, глубоко позитивного созидательного пафоса, той «скрытой теплоты патриотизма», о которой писал в «Войне и мире» Лев Толстой. Чем больше Высоцкий познаёт мир, тем прочнее его связь с согражданами. Сразу после загранпоездки он мчится в Сибирь, выступает на приисках в сибирском городке Бодайбо, о котором написана одна из его ранних песен. Столовая не вмещает всех желающих, из окон выставляют рамы, чтобы расширить пространство. Приходится откладывать начало выступления. Перед Высоцким испуганно извиняются, а он спокойно отвечает: «Эти люди нужны мне больше, чем я им».
Высоцкий столкнулся в жизни с двумя бедами, одна из которых – болезненная зависимость от алкоголя (в последние годы жизни – и от наркотиков), другая – непреодолимые цензурные препоны на пути к читателю. И он сумел непостижимым образом справиться с обоими фатальными несчастьями, соединить два житейских «минуса» так, что в итоге получился положительный результат, творчески созидательный итог. Об этом он поведал в философской песне-притче «Две судьбы» (1976), укорененной в глубинах фольклорно-языкового сознания. Лирический герой уходит от обеих бед, от двух «старух безобразных», имена которых – «Кривая да Нелегкая»:
Такова судьба Высоцкого в его собственной мифологизированной интерпретации. В высшем смысле он вышел победителем, успешно выполнил свою главную художественную задачу. А что сказать о его земной жизни?
В последние годы он, по его собственному выражению, «со смертью перешел на ты». Работал с фантастической интенсивностью, не сдавая позиций ни на одном из своих творческих фронтов. В театре играл Свидригайлова, который стал в таганском спектакле центральной фигурой, потеснив Раскольникова. С увлечением снимался в двух телефильмах, где его актерский талант развернулся в полную силу. Во-первых, это ставший культовым сериал «Место встречи изменить нельзя» (режиссер С. Говорухин), который в ноябре 1979 года смотрит в буквальном смысле слова вся страна, восхищаясь капитаном Жегловым в исполнении Высоцкого. Во-вторых, это пушкинские «Маленькие трагедии» в постановке М. Швейцера, где Высоцкий играет Дон Гуана. Это все реальные и весомые триумфы. Продолжаются и концерты, причем любовь слушателей к своему поэту достигает апогея. В ноябре 1978 года Высоцкий принял участие в неподцензурном альманахе «Метрополь» в компании с представителями неофициальной литературной элиты того времени.
В январе 1980 года выступление Высоцкого снимают на телестудии в Останкине. Он словно предчувствует, что обращается не столько к нынешним телезрителям, сколько к «товарищам потомкам». Действительно, передачу не пропустят, режиссер Ксения Маринина чудом ее сохранит, и с 1988 года программа пойдет под названием «Монолог», будет размножена на видеокассетах. А пока…
Перенапряжение сил постепенно превращается в самосожжение. Усложнились отношения с Таганкой. «Непечатность» стихов и песен становится невыносимой: Высоцкому уже просто больно встречаться и разговаривать со знакомыми литераторами. Круг общения сужается, остаются Вадим Туманов, друг с молодых лет Всеволод Абдулов, из коллег по театру – Иван Бортник, в Париже – Михаил Шемякин. Возникает драматизм в отношениях с женой, особенно после того, как в жизни Высоцкого появляется его последняя любовь – юная Оксана Афанасьева. Летом 1980 года Высоцкий обращается к Марине Влади со стихотворным посланием, где благодарное чувство к ней («Я жив, тобой и Господом храним») соседствует с предчувствием скорого ухода из жизни: