— Осторожно, Тея, ты скинешь этого молодого человека в канаву.
Тележка остановилась. Тея отпустила дышло, вытерла потное, облепленное песком лицо и откинула волосы назад.
— Небось не скину! Я только один раз опрокинулась, и то он всего лишь шишку набил. Ему тележка нравится больше, чем коляска, и мне тоже.
— И что, ты так и будешь отпихиваться ногами всю дорогу до дома?
— Конечно. Мы всегда ходим далеко гулять, но только по тротуару. На дороге так не выйдет.
— Сдается мне, это слишком тяжелая работа, чтобы быть забавой. Ты сегодня вечером занята? Хочешь пойти со мной навестить больного? Испанец Джонни вернулся домой весь измученный. Его жена утром послала мне весточку, и я обещал пойти его проведать. Он ведь твой старый приятель, верно?
— О, как я рада. Она все глаза выплакала. Когда он вернулся?
— Вчера ночью, на шестом номере. И за билет заплатил, говорят. Был слишком хворый, чтобы ехать зайцем. Боюсь я, что когда-нибудь он не вернется. Приходи ко мне в контору часам к восьми, да вот это с собой не бери!
Тор словно понял, что его оскорбили: он скривился и принялся пинать ногами бортик тележки, крича: «Но-о-о! Но-о-о!». Тея наклонилась вперед и схватилась за дышло. Доктор выступил вперед и загородил дорогу.
— Отчего ты не заставишь его подождать? Почему позволяешь помыкать собою?
— Если он разозлится, то начнет кидаться на землю, и тогда я с ним ничего не смогу поделать. Сердитый он сильнее меня, правда ведь, Тор?
Тея говорила с гордостью, и идол умилостивился. Он одобрительно засопел, когда сестра принялась энергично отталкиваться ногами. Тележка задребезжала и скоро исчезла в крутящихся вихрях песка.
Тем вечером доктор Арчи сидел у себя в кабинете, откинувшись на стуле у стола, и читал при свете жаркой керосиновой лампы. Он открыл все окна, но после песчаной бури стояла духота, и волосы, спадающие на лоб, промокли от пота. Доктор глубоко погрузился в чтение и порой задумчиво улыбался. Тея бесшумно вошла и скользнула на стул. Доктор кивнул, дочитал абзац, заложил книгу закладкой и поднялся, чтобы вернуть ее на место. Она оказалась из числа одинаковых томов на верхней полке.
— Почти каждый раз, как я прихожу, когда вы один, вы читаете какую-нибудь из этих книжек, — задумчиво заметила Тея. — Наверное, они очень хорошие.
Доктор снова плюхнулся на крутящийся стул, не выпустив из рук тома в пестрой обложке.
— Это не совсем книги, Тея, — серьезно сказал он. — Это город.
— В смысле история города?
— И да, и нет. Это история живого города, а не мертвого. Один француз взялся писать про целый город людей, самых разных, каких он только встречал в своей жизни. И, похоже, описал почти всех, какие бывают на свете. Да, эти книги очень интересные. Когда вырастешь, ты их прочитаешь, и они тебе понравятся.
Тея склонилась и разглядела название на корешке:
— «Провинциальная знаменитость в Париже»[10]. Звучит не очень интересно.
— Звучит, может, и нет, но книга хорошая.
Доктор пристально разглядывал широкое лицо девочки; она склонилась достаточно низко, чтобы лицо попало в полосу света под зеленым абажуром настольной лампы.
— Да, — продолжал доктор с некоторым удовлетворением. — Я уверен, что когда-нибудь они тебе понравятся. Тебе всегда интересны люди, а этот писатель, я считаю, знал о людях больше всех на свете.
— О городских или о деревенских?
— И о тех, и о других. Люди везде довольно-таки одинаковы.
— Вот уж нет. Те, кто едет в вагоне-ресторане, совсем не такие, как мы.
— Почему ты думаешь, что не такие? Они не так одеты?
Тея помотала головой:
— Нет, дело в чем-то другом. Не знаю, в чем.
Под испытующим взглядом доктора она отвела глаза и устремила их на ряд книг:
— А когда я буду достаточно большая, чтобы их прочитать?
— Скоро, очень скоро, девочка. — Доктор похлопал ее по руке и посмотрел на указательный палец. — Ноготь теперь прямо растет, верно? Но мне кажется, твой учитель заставляет тебя слишком много заниматься. Ты все время только и думаешь, что о занятиях.
Доктор заметил, что, разговаривая с ним, она постоянно то сжимает кулаки, то снова распрямляет пальцы.
10
Вторая часть трилогии О. де Бальзака «Утраченные иллюзии» из цикла «Человеческая комедия». (В трилогию входят произведения: «Два поэта», «Провинциальная знаменитость в Париже», «Страдания изобретателя».)