Этим летом Тея еще ни разу не побывала в холмах, хотя Рэй несколько раз планировал воскресные поездки. Один раз заболел Тор, а другой раз органистка из отцовской церкви была в отъезде, и Тее три воскресенья подряд пришлось подменять ее. Но в первое воскресенье сентября в девять утра Рэй подкатил к парадным воротам Кронборгов, и путешественники наконец отправились в дорогу. С Теей поехали Гуннар и Аксель, а Рэй пригласил Испанца Джонни и попросил его взять с собой миссис Тельямантес и мандолину. Рэй безыскусно обожал музыку, особенно мексиканскую. Он и миссис Тельямантес позаботились о провизии для пикника и собирались сварить кофе в пустыне.
Отъезжая от мексиканского городка, Тея сидела на переднем сиденье повозки вместе с Рэем и Джонни, а Гуннар и Аксель — на заднем вместе с миссис Тельямантес. Они, конечно, возражали, но кое в чем Тея непременно добивалась своего. «Упряма, как финн», — иногда говорила о ней миссис Кронборг. Когда они проезжали мимо дома Колеров, Вунш со старым Фрицем срезали виноградные гроздья в саду. Тея деловито кивнула им. Вунш подошел к калитке и проводил путешественников взглядом. Он догадывался о планах Рэя Кеннеди и подозрительно относился к любой экспедиции, которая уводила Тею прочь от пианино. Сам того не сознавая, он неизменно карал ее потом за подобные легкомысленные выходки.
Катя по едва заметной дороге среди полыни, Рэй и его спутники услышали за спиной звон церковных колоколов и ощутили, что сбежали из неволи в безграничную свободу. Каждый кролик, перебегающий тропу, каждый вспархивающий шалфейный тетерев был как беглянка-мысль, как весть, посылаемая в пустыню. Вдали виднелся мираж, и чем дальше они отъезжали, тем натуральней он выглядел, вместо того чтобы развеяться: мелкое серебристое озеро протяженностью во много миль, над которым от жара солнечных лучей висела легкая туманная дымка. Время от времени в нем появлялось отражение коровы, отпущенной хозяином пастись на скудной пустынной поросли. Отражения были увеличенные, нелепо огромные, словно мамонты, доисторические чудовища, одиноко стоящие в водах, которые много тысяч лет назад и впрямь плескались на месте этой пустыни. Может быть, сам мираж был призраком давно исчезнувшего моря. За призрачным озером лежали полосой многоцветные холмы: насыщенная, обожженная солнцем охра, светящаяся бирюза, лаванда, пурпур — все открытые пастельные цвета пустыни.
После первых пяти миль дорога стала тяжелее. Лошадям пришлось перейти на шаг, повозка вязла в песке, который теперь лежал длинными грядами, нанесенными ветром. Через два часа повозка доехала до Чаши Педро, названной так в честь мексиканского разбойника, что когда-то отстреливался здесь от шерифа. Чаша представляла собой огромный амфитеатр, высеченный в холмах, с гладким утрамбованным полом, поросшим полынью и чапаралем.
По сторонам Чаши убегали на юг и на север желтые холмы, разделенные извилистыми оврагами, полными мягкого песка, осыпавшегося со склонов. На поверхности этих песчаных рек попадались осколки сверкающих камней: горного хрусталя, агата, оникса — и окаменелая древесина, красная как кровь. Еще встречались высохшие трупики жаб и ящериц. Птицы разлагались быстрее, и от них оставались только скелетики, покрытые перьями.
После небольшой разведки миссис Тельямантес объявила, что настало время обеда. Рэй взял топорик и принялся рубить креозотовые кусты, которые отлично горят даже сырыми. Мальчики волокли срубленные кусты к месту, выбранному миссис Тельямантес для костра. Мексиканки любят готовить под открытым небом.
После обеда Тея послала Гуннара и Акселя искать агаты.
— Если увидите гремучую змею, бегите. Не пытайтесь ее убить, — назидательно произнесла она.
Гуннар колебался:
— Если Рэй позволит мне взять топорик, я еще как смогу ее убить.
Миссис Тельямантес улыбнулась и что-то сказала Джонни по-испански.