У Рэя было верное сердце, и ему стоило большого труда отказаться от Бога. Он принадлежал к числу пасынков судьбы и мало что нажил, несмотря на тяжкие труды: все лучшее всегда доставалось другим. Он участвовал в нескольких начинаниях, на которых другие обогатились, но всегда входил в дело слишком рано или слишком поздно. За годы странствий он накопил кучу сведений (в целом истинных, но никак не связанных между собой, а потому вводящих в заблуждение), приобрел высокие понятия о личной чести, сентиментальное преклонение перед всеми женщинами (как добродетельными, так и безнравственными) и жгучую ненависть к англичанам. Тея часто думала, что лучшая черта Рэя — его любовь к Мексике и мексиканцам, которые всегда были добры к нему, когда он, бездомный мальчишка, забрел через границу в другую страну. В Мексике Рэй всегда был «сеньор Кен-эй-ди», и, когда к нему так обращались, он становился другим человеком. Он бегло говорил по-испански, и солнечное тепло этого языка не давало ему стать жестким, как его подбородок, или узким, как его популяризированные представления о науке.
Пока Рэй курил сигару, они с Джонни заговорили об огромных состояниях, которые сколачивались на Юго-Западе, и о знакомых, которые разбогатели.
— Ты, наверное, там сорвать большой куш? — простодушно спросил Джонни.
Рэй улыбнулся и покачал головой:
— Я чаще терял, чем находил. И ни в одном деле не знал, что к чему. Поэтому всегда продавал слишком рано или слишком поздно. Но мое от меня не уйдет, верь моему слову.
Рэй принял задумчивый вид, поудобнее устроился в тени и выкопал в песке ямку — упор для локтя.
— Ближе всего к удаче я был в истории с «Брачным чертогом». Если б я не вышел из дела, был бы сейчас богат. На волосок не хватило.
Джонни пришел в восторг:
— Не может быть! Это серебряная жила, да?
— А что же еще! Там, в Озерной долине. Я заплатил изыскателю несколько сотен, а он мне дал пачку акций. Но прежде чем мы успели хоть что-нибудь заработать, мой зять умер от лихорадки на Кубе. Сестра прямо с ума сходила, ей нужно было обязательно привезти его тело обратно в Колорадо, чтобы похоронить. Я понимал, что это дурь, но она моя единственная сестра, другой нету. Мертвым путешествовать накладно, и мне пришлось продать свою долю в шахте, чтобы набрать Элмеру на билет. Через два месяца ребята напали на большой карман в скальной породе, полный самородного серебра. Они назвали эту шахту «Брачный чертог». Причем, как ты понял, это была не руда. Это было чистейшее мягкое самородное серебро — хоть сразу переплавляй в доллары. Ребята его выковыривали долотами. Если бы старина Элмер не сыграл со мной такую штуку, я бы заработал тысяч пятьдесят. Вот, Испанец, так я прошел на волосок от богатства.
— Я помню. Когда в том кармане ничего не остаться, город разориться.
— Еще бы. Чем больше радуешься, тем горше потом плакать. Это оказалась не жила, просто карман в породе, который когда-то наполнился расплавленным серебром. Можно было ожидать, что где-нибудь поблизости найдется еще, но нет. Nada[14]. Кое-какие дураки до сих пор копают на той горе.
Когда Рэй докурил сигару, Джонни взял мандолину и завел любимую песню Кеннеди — Ultimo Amor[15]. Было три часа пополудни, самое жаркое время дня. Узкая полоса тени все это время медленно расширялась, и теперь дно амфитеатра отчетливо делилось на две половины: сверкающую желтую и темную фиолетовую. Мальчики вернулись и начали строить пещеру разбойников, чтобы разыграть в лицах славные деяния бандита Педро. Джонни, грациозно распростершись на песке, томно бренчал: с Ultimo Amor он перешел на Fluvia de Oro[16], а потом на Noches de Algeria[17].
Каждый из путешественников погрузился в собственные мысли. Миссис Тельямантес припомнила площадь в родном городке: белые ступени собора, где преклоняли колени прохожие, круглые кроны акаций, играющий на площади оркестр. Рэй Кеннеди думал о будущем, предаваясь большой американской мечте о легких деньгах, об удаче где-нибудь в горах — нефтяной скважине, медной залежи, золотой жиле. Каждый раз, когда железнодорожник-новобрачный раздавал сигары, Рэй думал, что он-то умнее: он не женится, пока не найдет свой идеал и пока у него не будет достаточно денег, чтобы жена жила как королева. Он верил, что нашел свой идеал вот в этой головке с желтыми косичками, что сейчас стелются по песку, и что к тому времени, как девочка созреет, он разбогатеет и сможет обеспечить ей королевскую жизнь. Он точно разбогатеет, надо только сбросить лямку железной дороги.