Родительница неопределенно махнула рукой в сторону окна. Наверное, таким образом она намекала на Афганистан.
— Он и Андрей уехали в первые же дни. А потом, через несколько месяцев пришло письмо, что самолет… он… ну…
— Сбили? Упал? Разбился? — Подсказал я матушке.
— Не совсем. — Она отвернулась к окну, будто пыталась там рассмотреть далекую страну, и снова тяжело вздохнула. — Отец угнал самолет. Или как это правильно называется… Ранил Андрея, который был вторым пилотом и сдался этим…душманам. Андрей попал в плен, но чудом смог убежать. Он уверял, что перед побегом вроде как отомстил Ивану за предательство Родины. В общем… Продал вроде как всех нас ваш папка.
— Какая интересная история… — Протянул я, но тут же, заметив материн удивленный взгляд, исправился, — В том смысле, что неожиданная. Да. Неожиданно просто.
Удивление родительницы объяснялось очень просто. Все это можно назвать, как угодно, но только не интересной историей. Она ведь не знает, что теперь знаю я. Ну как знаю… Приблизительно и очень обобщенно.
Отец Ромова сказал, что Андрей, который Наташкин дядька, дерьмо-человек. И мол, если бы все узнали правду, то сильно удивились бы. Учитывая, в каком именно контексте все это было Ромовым-старшим озвучено, есть подозрение, что он как раз имел в виду ситуацию, о которой сейчас говорит мать.
— Ты хорошо его знаешь, не так ли? — Спросил я родительницу, а затем подвинул свою табуретку ближе к ней и взял матушку за руку. — Ты знаешь его лучше всех. Должна знать, по крайней мере. Как думаешь, мог ли он это сделать? Ну вот так, положа руку на сердце.
— Алексей… — Она покачала головой, не отрывая взгляд от свои коленок. — Когда мне только сообщили, конечно я не поверила. Иван просто не мог так поступить с нами. Но потом время шло… Мы ведь не знаем, что там случилось. Верно? Никого из нас рядом не было. Ну а теперь… Теперь будет видно.
В общем, тем вечером мы с родительницей решили (в большей мере она, конечно), что Илюхе пока лучше ничего не знать. Совершенно еще не понятно, к чему все придет.
Думаю, в данном случае братцу лучше оставаться в святом неведении. Пусть он по-прежнему считает батю погибшим героем, чем, к примеру, через месяцок выяснится, что отца и правда объявили предателем, отправив отбывать наказание. Или вообще… Без суда и следствия определили в места, откуда уже точно никто не возвращается. Насколько помню, мораторий на смертную казнь еще не ввели.
Естественно, случившееся я ни с кем не обсуждал. Не самая подходящая тема для разговора. Хотя перестать думать об этом не мог.
Мое внезапное воскрешение в своём собственном тринадцатилетнем теле заиграло новыми красками. Я искренне полагал, что мне дали второй шанс, чтоб исправить ситуацию с походом. Так-то, в том походе погибли пацаны. Условно говоря, по моей вине. Но теперь…
Теперь я вдруг подумал, а что если дело совсем не в них. Вернее, в них, но не совсем. Что если избежать долбаного похода и правда можно, но изменить нужно не те события, которые последуют весной? Может, все гораздо сложнее и разобраться необходимо с ситуацией отца? Есть же эти чертовы причинно-следственные связи. Эффект бабочки или как там его. Может на самом деле отправная точка совсем в другом месте.
Я упорно пытался вспомнить, в первом варианте жизни были какие-то признаки в поведении матери, свидетельствующие, что она могла тоже узнать о бате или нет. Узнать о том, что он жив, но числится врагом и предателем. Может, потому Ромов и ляпнул про отца-сидельца? Может он и тогда нашелся, батя имею в виду? Но после проверки его определили в тюрьму, например. Получили подтверждения, что он на самом деле оказался предателем. А мать… Либо она не знала, либо знала, но не сказала нам.
В общем, голова пухла от мыслей, но подвижек пока не было никаких, потому что я не очень понимал, куда нужно двигаться.
Единственное, что мне не давало покоя и постоянно зудело в районе мозжечка — это внезапно оборвавшийся разговор с Ромовым-старшим и Наташкин дядька, с которым пока никак не получалось встретиться. Я точно знал, что мне нужно поговорить с обоими. Однако и с первым, и со вторым пришлось повременить.
Для начала главный инженер уехал в командировку. Не то, чтоб он мне отчитывался о своих действиях. Конечно, нет. Я узнал от Никиты.
На следующий день подошёл к нему в школе, собираясь снова напроситься в гости, однако он начал разговор первым.
— Привет, Петров. Только хотел с тобой обсудить кое-что. Это — секрет. Хорошо? Давай отойдём.