Глава сто тридцать восьмая
– Значит, ты стал Виразоном? Что ж, у тебя всегда были кошачьи повадки.
Доменик внимательно посмотрел на полулежавшего на диване Фаратона. Он закрыл за собой дверь и сел за стол.
- А ты – Фаратоном. Браво, герцог, тебе снова удалось разыграть прекрасную комедию.
- Я в твоих руках, брат, - еле слышно ответил Мишель. – Но ты обещал…
- Отпустить пленников, я помню. Всему свое время.
- Сабина тебе сказала?.. Кстати, где она?
Виразон холодно улыбнулся.
- Она мертва. Она лишь подтвердила то, что я знал давно.
Задать новый вопрос Анри-Мишелю не дала Диана, влетевшая в каюту подобно урагану. Увидев герцога, она застыла на месте, от волнения потеряв дыхание. Прижав белые руки к груди, она сделал вперед несколько робких шагов.
Доменик улыбался, только эта улыбка стала застывшей и бесцветной: он увидел Бриана. За месяц они так ни разу и не поговорили. Юноша пытался завести разговор, но всякий раз Виразон старательно избегал любого общения. Он закрылся в себе и в проблемах на море, стараясь не копаться в прошлом. Чертовски не хотелось менять что-то в собственной жизни. Но вряд ли можно бегать от собственного сына всю жизнь. Вдруг решив что-то, пират стремительно вышел из каюты в ту сторону, где стоял юноша. Он уже давно принял решение относительно того, как поступить с Шалианом. Пожалуй, следовало напомнить Бриану, что он возвращается в Париж.
Мишель взглянул на Диану с ласковой и нежной улыбкой. Она несмело шагнула вперед, положила руку на протянутую к ней ладонь.
– Диана, – его глаза светились добрым и теплым огнем. Он с каким-то жадным вниманием рассматривал ее.
Боже, как она изменилась за этот месяц, проведенный на «Черной пантере»! Лермон чувствовал перемену в ней, но не мог пока понять, что именно стало другим. На Диане было светло-зеленое платье, мягко обволакивающее ее хрупкую фигурку; оно чудно сочеталось с цветом ее дивных глаз. Может, это платье?
Диана вдруг улыбнулась. Освободив руку, она присела в реверансе.
– Ах, простите, ваша светлость. Я рада видеть вас, ваша светлость.
Лермон рассмеялся было, но недавнее ранение тут же напомнило о себе. В глазах потемнело, перехватило дыхание. Фаратон сильно побледнел и опустился на диван.
– Мишель! Боже мой... Мишель, что с вами?
Она подскочила к нему, упала возле дивана на колени и поймала руку герцога в свои. Тот не ответил. Он даже не пошевелился. Белый, как полотно, он полулежал, запрокинув голову. Было мучительно больно дышать и невыразимо трудно сидеть. У него не было сил, чтобы ответить.
– Доменик!
Крик Дианы привел Мишеля в чувство. Он выпрямился и открыл глаза, тускло сверкнувшие из-под черных ресниц.
– Не надо, – пробормотал он. – Я в порядке.
В каюту заглянул Виразон.
– В чем дело? – ровно спросил он, с интересом рассматривая их.
Диана зарделась и порывисто поднялась, не найдясь с ответом. Мишель слегка улыбнулся, всем своим видом показывая: «женщины». Доменик замер, прислонившись спиной к косяку двери.
– Что ты дальше намерен делать? – спросил герцог. – Продолжать преследовать меня?
– Это еще вопрос, кто кого преследовал, – мрачно отозвался Доменик, и по его губам снова скользнула холодная улыбка.
Мишель медленно откинулся на спинку диван, чувствуя, что силы опять покидают его, но все же сумел улыбнуться, превозмогая боль.
– Ты не ответил, – напомнил он. – Так что?.. Уйдет Виразон с моря Средиземного или нет?
Тореаль изумленно изогнул бровь.
– Уйти? С моря? Зачем это?
– В смысле?
– Виразон моря не покинет. И если это была твоя миссия, можешь считать ее проваленной. А ты?
Глава сто тридцать девятая
Лермон, с чьего лица исчезла улыбка, задержавшись только в глазах, встретился взглядом с равнодушным взором синих глаз Доменика.