А следствие тем временем штудировало ее мемуары и периодически призывало на допросы. Благодаря злополучным страницам из 2003 года старушке-расчленительнице было предъявлено за старый труп. Митрофановна не пошла в отказ, сразу взяв его на себя. Вот что там была за история. Одну из своих двух комнат Самсонова сдавала в аренду, и однажды летом в ней поселился разухабистый норильчанин. Он показался бабе Тамаре каким-то невыносимо дерзким, и шестого сентября она убила его, разделала по всем правилам ножом и ножовкой, а после вынесла и по частям разбросала на улице. То, что убийца не обманывает, было легко доказано – в ее дневнике оказалось описание татуировки жертвы, которое совпадало с изображением на одной из найденных конечностей осенью 2003-го – волчий оскал и два перекрещенных кинжала. В общем-то, после этого признания Самсонова взяла на себя еще четыре аналогичных убийства. Потом внезапно передумала и со всех расспросов плавно съезжала в несознанку, категорически отказывалась даже признаться, куда пристроила голову своей последней жертвы, Валентины Улановой. А тем временем дневничок поведал намеками следственным органам как минимум о десятке смертельных эпизодов. Но, как вы понимаете, поговорка «Нет тела – нет дела» возникла не просто так, поэтому все эти дневниковые записи остались там, где и были. О самих записях расскажу чуть позже. Затруднения с поиском тел связаны банально с изменением городского ландшафта. Дом-панелька, где жила Самсонова, построен в семидесятых. В начале двухтысячных в этом районе еще было много пустырей и котлованов, на месте которых сейчас уже выросли многоэтажки. Еще одно место, где могут оказаться части тел, – Волковский канал, идущий вдоль железнодорожных путей и находящийся метрах в трехстах от квартиры старушки. Но организовать масштабные поиски в нем не удалось – работа специального очистного аппарата оказалась слишком дорогой. Канал по этой же причине не чистили уже очень давно, поэтому, возможно, все сюрпризы еще впереди.
Были опрошены соседи по хрущевке. Как говорится, сколько людей – столько и мнений. Одним жильцам дома бабулька казалась вполне обыкновенной и вменяемой, другим – опасной, предположительно психически больной. Кстати, во время нахождения в женском следственном изоляторе № 5 по улице Лебедева Тамара Митрофановна была тщательно обследована на эту тему комиссией психолого-психиатрической экспертизы. У нее были выявлены некоторые признаки шизофрении, однако это заболевание не исключает вменяемости, подумали доктора, а соответственно, и возможности наказания.
В это время компетентные органы ковырялись в мутном прошлом старушки. Удивительные факты вылезали как грибы после дождя. Например, оказалось, что в 2000 году у Самсоновой пропал муж. Внезапно. Просто вышел в магазин и не вернулся. По крайней мере, так она сама говорит. Через некоторое время после этого случая Митрофановна начала сдавать пустующую комнату. Количество проживавших там квартирантов отследить вообще нереально. Не стоит и предполагать, все ли они смогли дожить, как говорится, до рассвета в гостях гостеприимной старушенции.
Постепенно разобрались в ситуации с покойной бабулькой Улановой. Оказалось, что познакомилась она с Самсоновой в собесе через общую знакомую. Разговорились. Валентина Николаевна была постарше и частенько жаловалась на постоянное недомогание. Тамара Митрофановна, будучи женщиной сердобольной и отзывчивой, вызвалась оказывать посильную помощь – сгонять в магаз, прибраться в квартире и тому подобное. А вскоре, под предлогом ремонта в своей квартире, уговорила Уланову пожить у нее несколько месяцев. Та согласилась. Некоторое время они жили вполне нормально, потом начались мелкие конфликты по бытовухе. Уланова попыталась выставить невольную квартирантку обратно, в свою квартиру, но не вышло. Тамаре очень понравилась жилплощадь, она была поновее, побольше размером, меньше захламлена. Кстати, никакого ремонта у Самсоновой не было. Он даже не планировался – это был просто такой предлог, повод для начала совместного проживания. И вот постепенно отношения начали портиться еще больше. Вдохновленная очередным конфликтом, Митрофановна задумала нехитрый, но действенный план. Она сгоняла в Пушкин и уболтала фармацевта в аптеке продать ей феназепам без рецепта. Вернувшись, прикупила оливьешку – знала, что Уланова в восторге от этого новогоднего деликатеса. Заскочила к себе на квартиру, растолкла все купленные транквилизаторы и обильно замесила их в салате. Все 50 таблеток, по ее словам. Осмелюсь предположить, что она непременно щедро подбросила туда майонезику, иначе вкус, думаю, должен был получиться слишком горький. Придя в квартиру Валентины, Тамара поставила на видное место привлекательное смертельное блюдо и чекушку водки, видимо, для аппетита, затем отправилась спать в выделенную ей комнату. В водку ничего добавлять не стала. Проснувшись в районе трех ночи, она обнаружила на полу кухни положительный результат своих трудов в виде уже коченеющей хозяйки квартиры и споро принялась за дело. Что неудивительно – навык-то был! Двумя ножами и ножовкой она начала расчленять тело. Процесс был не самый легкий, занял немало времени. Конечно же, старушка устала. Но смена деятельности – лучший отдых! Поэтому она начала потихоньку выносить отрубленные части тела и равномерно распределять их по округе. Выходить пришлось семь раз. Ее чуть не застал за этим жутким занятием социальный работник, пришедший навестить Уланову. Она позвонила в дверь, за которой прямо сейчас проходила неспешная разделка, и попросила впустить. Тамара Митрофановна ответила через закрытую дверь, что хозяйка уехала на похороны подруги, а она тут сидит совсем без ключей, поэтому, кто вы такие, уходите, я вас не знаю.