— Что это? — спросил Сергей, чтобы как-то начать разговор и отвлечь Николая от его мыслей.
— Это? — повернулся к Сергею Николай. — Это мое послание из церковной сторожки… Когда узнал, что меня должны казнить, очень хотелось написать товарищам и Нине хоть несколько слов. Отодрал кусок обоев, написал на нем несколько слов и приклеил на место. Сам не знаю, на что надеялся. Партизаны потом, уже после освобождения Белоруссии, обнаружили и переслали ей. А это — письмо, она продиктовала его перед смертью…
Перед закатом солнца резко изменились очертания берегов. Горы, стиснув могучую реку, казалось, играли с ней, как с маленьким ручейком. Над тихой гладью воды нависали красные и серые скалы. Кое-где горы отступали от берега, давая место заливным лугам. За ними горбатились цепи холмов.
— Будем спать? — спросил Сергей.
— Ты ложись. А я еще постою, посмотрю на знакомые места.
Сергей ушел в каюту. Проснувшись ночью, он обнаружил, что друга все еще нет. Это встревожило его. Он вышел на палубу.
Николай по-прежнему стоял на корме. Он старательно разрывал письма. И когда в руках у него остались только мелкие клочки бумаги, он перешел на наветренную сторону и, вытянув руку, разжал пальцы. Ветер, подхватив обрывки, закружил их и рассыпал по поверхности воды. Несколько секунд они раскачивались на красноватой реке, словно не желая тонуть, но волны, расходившиеся от кормы, подмяв их под себя, затянули в глубину.
— Нина так хотела, — сказал он, встретив непонимающий взгляд Сергея. Потом, когда оба закурили, добавил: — Светает.
Старый пароход бойко шлепал по спокойной реке. Когда проезжали мимо дома отдыха и пароход, миновав изгиб реки, вышел на простор, Сергей чуть не ахнул от изумления: гора впереди светилась мягким золотистым светом. На фоне темноватого неба она, казалось, излучала во все стороны матовый свет.
— Что это? — сказал Сергей.
— Рожь, наверное, спеет, и лучи солнца, — ответил Николай и грустно добавил: —Восемь лет назад так же вот под утро мы были на вершине горы с Ниной…
В Островное приехали к полудню. Когда пароход причалил к дебаркадеру и пассажиры хлынули по трапу на берег, Николай и Сергей увидели Аню. Она бежала с горы вместе с сыном и дочерью.
Чтобы не мешать радостной встрече, Николаи отстал от Сергея. Аня кинулась к мужу, позабыв обо всем на свете. В руках Сергея очутились мальчик и девочка. Потом их окружили друзья и знакомые.
Вечером, несмотря на горячие уговоры Ани и Сергея заночевать у них, Николай выехал на попутной подводе домой. Повез его председатель колхоза «Ударник» Старцев, вернувшийся из армии еще в сорок четвертом году без левой руки. По дороге вспоминали односельчан, погибших на войне. Много их оказалось, ох как много!
На Вязовском угоре Николай попросил:
— Завези мой багаж домой, а я пешком дойду. Хочется посмотреть на знакомые места.
— Ну что ж. Я и сам из армии отсюда пешком пошел… Дома как раз успеют опомниться…
Николай спрыгнул с подводы, без дороги направился по склону горы и скоро вышел на тропинку. Она вывела его к переходу через речку. У ключа он умылся, попил воды и присел на старую колоду.
Было тихо. Тускло блестела курящаяся вода, отражая светлую полоску ночного неба.
Где-то пониже в русле реки по-домашнему крякали дикие утки. Пролетела над головой тупоголовая сова и через несколько минут вивикнула несколько раз за Коровьим бродом. Вдали, где раньше была заброшенная мельница, протявкала собака.
Пора было двинуться дальше, а Николай все сидел и вдыхал в себя холодный, пахнувший цветами и медом воздух родного края.
А дома ждут…
Он наконец поднялся и, пройдя километра два вдоль русла реки, свернул на гору. Отсюда начинались поля. Здесь он учился пахать… Силы не хватало, чтобы повернуть плуг, приходилось залезать под него и поднимать спиной. Березки возле дороги выросли за десять лет и стали настоящими деревьями.
В голове возникла мелодия офицерского вальса. Николай терпеть не мог его, но сейчас как будто некоторые слова и к месту:
За рекой на противоположном склоне горы зарычал трактор и, ощупывая светом фар борозду перед собой, пополз по косогору.
На гребне горы Николай остановился. Что-то шевельнулось в груди. Впереди в долине речушки показалось родное село. В сумраке рассвета казалось, что дома отдыхают, уткнувшись крышами под сень деревьев.
Из борозды вылетел жаворонок, испуганный шагами человека. Поднявшись ввысь, он залился звонкой трелью. Больно ударила в душу эта картина. Когда-то вместе с Ниной наблюдал он за полетом жаворонка… И вместе пели:
Превозмогая свое настроение, Николай быстрее зашагал к селу.
Дома Николая ждали. В окнах горел свет, топилась печка. Когда он вышел из переулка, навстречу первым выбежал брат, а потом и остальная родня.
Отец встретил Николая во дворе. Он постарел, ослаб и показался Николаю совсем маленьким. Троекратно расцеловав сына, он пошел в избу, а у Николая, шагавшего за ним, в голове все вертелась надоедливая фраза из офицерского вальса:
В избе, когда немного опомнились от первых волнений встречи, отец налил из бутылки медовую брагу и спросил:
— Совсем вернулся?
— Проживу дня два, — ответил Николай. — Из армии меня не отпускают, отец.
— Я так и думал.
— Время такое. Не дают нам жить спокойно. Заскрипела калитка.
Отец оглядел одежду сына, остановил взгляд на орденских планках и спросил, указывая на желтые и красные полоски на правой стороне груди:
— Это какие знаки будут?
— Ранения.
— Да-а-а. Много же их у тебя. — И вздохнув, добавил: — Соседи идут. Иди, встречай.
Через двое суток рано утром Николая провожали в обратный путь.
Все утро, пока шли сборы, Василий Ефимович был спокоен. Он не проронил ни одного горького слова, и только в пути, сидя на телеге рядом с Николаем, попросил:
— Пиши почаще. Пока жив, хочется знать о тебе… Лошадь шла шагом. Рядом двигалась толпа провожающих.
Отъехав недалеко от дома, Василий Ефимович сказал старшему брату Николая Василию, который был за ямщика:
— Останови. Далеко мне не дойти.
Как при встрече, старик троекратно расцеловал сына, потом сказал: «С богом!» — и подал знак трогаться дальше.
Василий тронул вожжи. Лошадь крупным шагом двинулась под гору. Телега, затарахтев по твердой дороге, миновала мост и поднялась в новую гору.
Василий Ефимович, опираясь на палку, стоял впереди толпы родных и соседей и, почти не мигая, смотрел вслед сыну.
На самой вершине противоположного склона Николай сорвал с головы фуражку и стал махать провожающим. Василий Ефимович снял шапку, подаренную сыном, и низко, почти до самой земли поклонился. Потом оперся на палку и, пока была видна телега, пристально глядел вслед.
— Не увижу ведь я его больше, — сказал он, не обращаясь ни к кому. — Помру.
— Что вы, Василий Ефимович! Вам теперь жить да жить. Вон каких детей вырастили. Гордиться да радоваться надо.
Старик не ответил. Надев шапку, он кивнул головой провожающим и зашагал к дому.
Вениамин Викторович Лебедев
ПО ЗЕМЛЕ ХОДИТЬ НЕ ПРОСТО
Роман в двух книгах
Редактор С.М. Гинц. Художники Г. И. Дубровин и М. И. Футлик. Художественный редактор М. В. Тарасова. Технический редактор Г. А. Калашникова. Корректоры Н. Д. Аборкина и Э. К. Асташева.
Подписано к печати 28.04. 1964 г.
Бумага 84X108-32 Бум. л. 7,5. Печ. л. 15
(усл. — прив. 24,6). Уч. — изд. л. 26,213. ЛБ02151.
Тираж 100 000 (00001—50 000) экз. Заказ 302.
Цена 96 коп.
2-я книжная типография управления по печати Пермь, ул. Коммунистическая, 57.