ассказы. Вы весёлая. И добрая. – Да на здоровье, дочка. С тобой светло всё время на душе. Поэтому и весело. Бабуля вышла. Рун с Лалой, оставшись одни, стояли и смотрели друг на друга. Рун любовался на неё. И в то же время удивлялся. Тому, насколько много разных чувств в её глазах отражено. Она глядела на него… доверчиво. И беззащитно как-то. И ласково. И мило. И тепло. И словно чуточку с упрёком ироничным. И с ожиданием чего-то озорным. И много-много было там ещё такого, чего мужскому сердцу не понять, не разобрать на точные детали, но согревает. Женственного очень. У него взволнованно затрепетало в груди. – Ты, между прочим, меня сегодня ещё не обнимал, Рун, – с лукавым укором произнесла Лала наконец. – Вот так женихи нынче пошли. – Виноват, готов исправиться немедля, – улыбнулся Рун. Подошёл к ней и обхватил руками. – Попалась? Которая обнималась? – сказал он с юмором. – Спасите! Меня поймал жестокий человек и хочет заобнимать до смерти, – разулыбавшись, запричитала Лала. – Что это ты сегодня такая… игривая? – усмехнулся он. – Не знаю. Легче. После вчерашнего. Уже не так боюсь. Кажется, все мне рады. Барон такой учтивый. Смотри не отпусти меня, Рун, а то упаду. – Вроде последнее время не падала. Чего вдруг снова? – Да кабы знать. Ножки подкашиваются. Счастливая. – Солнышко ты моё, – порадовался Рун её хорошему настроению. – Эх, кабы не проклятье, Рун, посмотрела бы я на то, как ты бы по мне сейчас уже с ума сходил. – Да я итак схожу. – Ну да, – признала Лала, сияя. – Смотри, как бы ты по мне сходить не начала. – Ох, ох, ох, как разухарился, – по-доброму рассмеялась Лала. А потом положила голову ему на грудь и вздохнула. – Мой суженый, – с непередаваемой нежностью тихо вымолвила она, так что Руна опять проняло до самых печёнок. – Ну вот и начала сходить, – весело констатировал он. – Просто… мне хорошо очень, – ответствовала Лала. – Смотри не отпусти меня только, Рун, самой никак не удержаться. – Да не отпущу, не отпущу, милая, даже если будешь умолять выпустить, – заверил он. – Опять звала тебя во сне? – спросила Лала. – Звала. – Я так и думала. Искала тебя. Всю ночь. Во снах. И так и не нашла. – Я пытался тебя за руку держать. Но ты ворочалась. Пришлось оставить эти попытки. Чтобы не разбудить. Оттого и не нашла, я думаю. – Наверное. Наступила тишина. Они стояли, чувствуя тепло друг друга. – Рун, – позвала Лала вскоре. – Что, милая? – А где мои цветочки, Рун? – Какие? – Которые ты мне нарвать бы должен. И принести с утра, раз ты жених. – Руки были заняты лукошками, не во что было, – шутливо вывернулся Рун. – Но ты же мне нарвёшь, правда? – мило поинтересовалась Лала. – Хоть целый стог, если захочешь. Лала рассмеялась весело. – Нет, стог не надо, – произнесла она. – Букета хватит. Рун, у вас что, парни не дарят девушкам цветы? Даже когда помолвлены? – Не слышал о подобном, – признался он. – Девушки сами рвут, это бывает, но чтобы парни… Такого вроде не случалось здесь. Вот удивятся наши сегодня. Когда я понесу цветы домой. Сейчас же все за мной следят. Заметят точно. Подумают, козе нарвал поесть. – Да уж! – снова рассмеялась Лала. – Лала, – промолвил вдруг Рун с некоторой озадаченностью. – Да, мой хороший? – А ты что, всё ещё пытаешься меня в себя влюбить? – аккуратно спросил он. Лала чуть призадумалась, всё так же продолжая сиять счастьем. – Хм. Возможно, – с беспечным простодушием ответствовала она. – А что? Ты против, Рун? – Да нет. Просто… странно. Ведь я по твоей же собственной теории не могу в тебя влюбиться. Зачем же? – Да просто так, – поведала Лала. – Я тебе верю. И знаю, что не влюбишься. И ты мой добрый друг. Поэтому могу… себе позволить. Не слишком сдерживать сердечко. Рун, ты знаешь, почему все девушки очень-очень хотят замуж? – Откуда бы мне знать такие тайны? – полушутя заметил он. – Тут нету тайны, Рун, нисколько. В девушках очень-очень-очень много любви. Она в нас с юности пылает, и ищет выхода. Но для неё подходит только кто-то самый близкий приблизкий. Единственный. Не родители, потому что они единственные друг у друга. Не сестрички милые, потому что и в их жизни когда-то будет кто-то единственный для них. Только на суженого можно проливать такие чувства, такую нежность. Ну и ещё на деток своих малых. И только от него получать взамен подобное же. Чего сердечко столь желает беззаветно, о чём мечтает. Тяжело постоянно сдерживать эту любовь в себе. Она всё время пытается найти пути наружу, желает вырваться, чтобы согреть кого-то. Своим теплом. А некого, пока нет суженого. Живёшь как будто ни для чего. Ни для кого. Бессмысленно. Ты стал мне очень близок, Рун. К тому же счастье мне даруешь. Поэтому сердечко забывает. Порой. Что ты жених мне только понарошку. А может дело и в моей природе. Ведь для неё естественно стремиться. Влюблять в себя. А может я дразню тебя немножко. По доброму, по-дружески, шутя. По-моему ты должен быть доволен. Тебе же нравится. Я чувствую. – Быть может я от этого страдаю, – улыбаясь, промолвил Рун с деланным огорчением. – И от чего же? – развеселилась Лала. Рун призадумался. – Ну же, – подбадривала его Лала. – От недостачи жертв, – наконец нашёлся он. – Ну да, такое может быть, – уже без всякой иронии признала Лала. – Вот видишь! – Бедняжечка! – с юмором произнесла она. – Жестокая, – с шутливым огорчением парировал Рун. – Ты так меня смешишь сегодня, Рун, – порадовалась Лала. И вдруг, вздохнув, подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Рун, ты хоть понимаешь, что это будет мой самый первый поцелуй? – уже без всякой улыбки мягко сказала она. – Ну, настоящий, с мужчиной. С парнем. – Вот это да! – поразился Рун. – Ничего себе. – А ты что думал, Рун? Что я целую всех направо и налево? – Да нет, просто не задумывался об этом никогда. Действительно, большая жертва. – Огромная, Рун. – Прости. – Да не за что тебе просить прощенья, – улыбнулась Лала. – Ну что ты, милый. – И получается, она теперь зазря. – Как это? – спросила Лала с искренним недоумением. – Ну это же всё было ради могущества. У Лалы дрогнули губки, и на личике появилось выражение безмерной печали. – Это не было ради могущества, Рун, – с трудом проговорила она обиженно. – Ты отказался от чудес. Ради меня. Пошёл на жертву. Огромную. Вот ради этого. У неё на глазах выступили слёзки. – Лала, ну ты меня не так поняла, – ласково произнёс Рун извиняющимся тоном. – Мы пошли на обещание ради могущества. Но оказалось, из-за проклятья тебе его не обрести. А жертвы стали результатом обещанья. Когда бы знали мы, что есть проклятье, не стали б обещать, и не было бы жертв. Вот это я имел в виду. Прости. Лала побуравила Руна глазками, но кажется успокоилась. Улыбнулась тепло. Снова положила голову ему на грудь. И вздохнула. – Врунишка, – буркнула она счастливо. – И в чём же я соврал? – усмехнулся Рун. – Ты-то пошёл на обещание не ради могущества. А потому что я ревела. – Нет, это был коварный план. Я знал, что ты пожертвуешь в ответ. И я заполучить сумею право. На первый поцелуй твой. – Действительно, ужасно коварный план. – И он, заметь, сработал. – Не стыдно тебе так обманывать несчастную фею? – Так это ты сейчас несчастна? Какая же бываешь, когда счастлива? – Ещё счастливее. – А так бывает? – Кто знает. – Лала, – произнёс вдруг Рун без тени шутки. – Что, милый? – Ты не жалеешь? Что обещала эту жертву. Когда она настолько велика, – спросил он мягко. – Нет, – искренне заверила Лала. – Нисколечко. Ты так заботишься обо мне, Рун, обнимаешь всегда… столь трепетно. Я, пока с тобой, всё время счастливая-счастливая. Спасал меня не раз. Помогаешь. Утешаешь в минутки грусти. Не стал меня неволить, отпустил, когда поймал. Мне кажется, Рун, любой другой дар не был бы достаточным за то, что ты делаешь для меня. А этот будет в самый раз. У меня нет ничего более дорогого, что я могла бы подарить тебе. – Спасибо, Лала, – тихо промолвил Рун. – Пожалуйста, мой зайка, – ответила Лала тепло. – Рун, – снова позвала она его через некоторое время. – Что? Она подняла голову и посмотрела ему просяще в глаза: – Давай присядем и посидим подольше. Ну, рядышком. Раз уж ты меня даже за ручку не держал сегодня ночью. Соскучилась. И магии бы надо. Поднакопить. А-то наобещала девочке подарок. Обычно, Рун, феям достаточно легко даётся наколдовывать игрушки. Все ж сами были детками, а в детстве колдуешь себе кукол. Но я-то слабая была всегда, не слишком много практики, мне это трудно. Не знаю, выйдет ли ей дудочку наколдовать. Или хотя бы куколку какую. Переживаю из-за этого. – Я сие предвидел, – довольно похвастал Рун. – Поэтому сходил на рынок. И дудочку купил. – Правда?! – обрадовалась Лала безмерно. Рун кивнул. – Да ты же мой хороший! – воскликнула она с чувством. Обхватила его за шею, их лица сблизились, и Лала вдруг замерла. – Ой, – сказала она виновато, немного покраснев. – Чуть не расцеловала тебя, Рун. – Чёрт! – в притворном огорчении вздохнул он. – Опять я нецелованный остался. – Чем же тебя отблагодарить за дар столь ценный, за заботу, суженый мой? – ласково спросила Лала, сияя. – Хм, – призадумался Рун, хитро прищурившись. – Ну, давай посидим рядышком. По мне вполне хорошая награда. – Ну так и быть, – разулыбалась Лала. – Только, Рун. Помоги мне на лавочку усесться. А-то как бы не упасть. Самым удивительным из времяпровождения с Лапой наверное было её счастье. В ней всё всегда очень нравилось Руну, но это было что-то особенное. Кто не видал счастливых людей, тот не поймёт, кто не видал счастливых девушек, не поймёт вдв