орячо заверила Лала. – Это сколько хочешь, – улыбнулся он. – Милый, ты уже покушал? – поинтересовалась Лала многозначительно. – Ага. – Тогда давай ложиться. – Да рано же ещё. Не заснуть, – весело отозвался Рун. – Я очень-очень устала, мой котик, – поведала Лала чуть иронично, но всё же с нотками мягкой искренности в голосе. – Сейчас. Рун убрал остатки еды в сумку, отряхнул кусок материи от крошек. – Ложись, моя красавица, – молвил он ласково. Крылышки Лалы сразу опали, она улеглась на куртке. Рун укрыл её материей и сам лёг рядом. Лала прижалась к нему. – Ла-лала-лала, – замурлыкала она тихонько. И столько было светлой радости на её личике, и столько счастья простодушного, и бесконечность теплоты, и приязни, и трогательной доверчивости. Много всего. Словно ребёнок, у которого осуществилась самая заветная самая бесхитростная и добрая мечта. Ну вот что-то такое. – Странные вы всё же существа, – усмехнулся Рун. – Феи объятий. – Что-то у тебя опять сердечко зачастило, как в наши первые дни, заинька, – невинно побуравила его Лала сияющими глазками. – Волнительно, – вздохнул он. – Отвык. – И что же тебя так волнует, суженый мой? – А вот догадайся, – с юмором ответил он. Лала долго смотрела на него приветливо, ничего не говоря, а потом вдруг её взгляд стал каким-то особенно беззащитным. – Любимый. – Что, голубка моя? – Ты никогда не хотел… прикоснуться ко мне… там где нельзя. Пока я сплю? – спросила она мягко, продолжая глядеть ему в глаза. – Вот те раз. С чего такие вопросы? – удивился Рун. – Тоже отвыкла? – Ну, ты же парень. Мужчин влекут… женские тела, – пояснила она извиняющимся тоном. – Я и раньше был парнем, не впервые вместе ложимся. Чего вдруг сейчас этим озаботилась? – продолжал излучать недоумение Рун. – Я дал тебе какой-то повод? – Нет, нет, мой славный, – заверила она по-доброму. – Просто… раньше, когда мы спали вдвоём… это происходило ещё до деревни, в лесу. У нас были несколько иные отношения. Однако я и тогда чуточку опасалась. Ты хороший, но что как в тебе проснётся твоя мужская природа, и ты не удержишься? – Лала, я никогда не причиню тебе обид, – с чувством произнёс Рун. – Ради чего мне это делать?! В чём выгода?! Одним прикосновеньем разрушить всё, что было между нами? Пойми, ты мне очень нравишься. Мне нравится любоваться, как ты лучишься счастьем. И будет горестно видеть, как ты грустишь. И будет мерзко, если я тебя расстрою. Обижу столь ужасно. – Но если я сплю и не узнаю, Рун? Тогда ведь не обижусь. – Ну и что. Я-то буду знать. Лала! Как мне потом оставаться подле тебя, ощущая себя подлецом и ничтожеством? Неужели ты не чувствуешь, насколько ты дорога мне? Я скорее отрежу себе руку, чем прикоснусь к тебе с желаньем оскорбить. Или сделать дурно. Ты меня влечёшь гораздо больше, Лала. Чем твоё тело. – Я верю тебе, мой рыцарь, – очень серьёзно сказала Лала. – Я больше никогда не буду сомневаться в тебе. Даже на ноготок. Даже на капельку. Никогда не подумаю про тебя худого. Я и раньше не думала. Но немножко было боязно. Всё же ты парень. – А ты моя кошечка, – улыбнулся он. – Мяу, – умиротворённо поговорила Лала. – Так уютно, Рун. С тобой. У барона я спала на мягкой кроватке. На пуховой перинке. Но здесь сейчас уютней и теплей. Спасибо, милый. – Лала, ты такая доверчивая, – порадовался Рун. – Что если я тебе наврал с три короба? А сам только и мечтаю… прикасаться, прикасаться. Его наполненный шутливыми интонациями голос не оставлял ей сомнений, что он это не всерьёз. – Я не настолько доверчивая, как тебе кажется, Рун, – весело ответила она. – Например сейчас я тебе не верю. – Знаешь, Лала, – молвил Рун уже без всякой шуточности. – Я всегда боялся, когда мы вместе спали, что могу тебе случайно худое причинить. И до сих пор этого побаиваюсь. Вдруг выйдет так, что стану во сне ворочаться, и навалюсь сильно, или ударю ненароком, или пихну больно, или… ну…. рука попадёт куда-то не туда. Куда нельзя. И тем тебя обижу страшно. – Рун, руками-то ты двигаешь порой. Что делать, у всего есть недостатки. Отодвинешь, да спишь дальше. Я не обижаюсь, – очень мягко поведала Лала.– Обижает, когда намеренно это делают. – Спасибо за веру в меня, что я не нарочно. Но вдруг глубоко внутри всё равно сомневаешься? Что притворяюсь, будто сплю, дабы остаться безнаказанным. Лала рассмеялась. – Наивный ты, Рун. Когда б ты притворяясь это делал, то волновался бы, сердечко б у тебя стучало быстро, дыхание бы было учащённым. От меня бы это никак не укрылось. Сразу бы поняла, что не спишь. Ты не нарочно, я это точно знаю, не сомневайся. Я в тебя верю, заинька, но тут мне вера не нужна. Потому что всё слишком очевидно. – Вот чёрт, ничего от тебя не утаишь, – покачал головой Рун в деланном сожалении. – Ничего, – подтвердила Лала, улыбаясь. – Феи объятий хорошо разбираются в таких вещах. Ты у меня как на ладони, Рун. – А вот и нет. – А вот и да. – Я тебя люблю, а ты считаешь, это просто дружеские чувства. – Это и есть дружеские чувства, жених мой дорогой. – А может быть дружеская любовь между парнем и девушкой? – Между парнем и девушкой может и нет. А между парнем и проклятой феей объятий вполне себе да. – Или тебе просто удобно так считать. Мучаешь меня, а совесть чиста, – не без иронии укорил её Рун. – Бедняжечка, весь измучился, – добродушно посочувствовала Лала. – Значит сегодня тебе, Рун, предстоит очень-очень мучительная ночечка. Она сладко зевнула. – Смотри-ка, и правда спать хочешь, – подивился Рун. – Притомилась за денёк, – кивнула Лала умиротворённо. – И прошлую ночь почти не спала. – Ну, тогда засыпай, милая. А я ещё немножко полюбуюсь на твою красоту. Соскучился по этому дивному зрелищу, – ласково произнёс Рун. Она закрыла глазки, продолжая безудержно сиять счастьем. – Ты такой хороший, мой котик, – проговорила она сонно. – Знаешь ты это? – Завтра мне об этом расскажешь поподробней, – усмехнулся Рун.