– Черт возьми, – пробормотал Джо, – Джонни Рэя здесь нет, а я есть. Тем хуже для старика Джонни Рэя, – повторил он, кладя ее руку себе на шею. – Черт меня побери, если я сам не узнаю, как пахнет и какой на вкус дождь на твоих волосах.
Он поднял локон прически, которая стоила ей тридцать пять долларов в салоне Салли Линн, и, закрыв глаза, приложил его к губам.
– Восхитительный, вот какой, – прошептал он. – Кто бы мог подумать?
А потом самый плохой из всех плохих мальчиков поцеловал ее, и она ответила ему. В серебряном свете луны соприкоснулись их языки, губы и тела. О господи, что это было за прикосновение! Ее тело растаяло, прижатое к его телу, упругому и жесткому.
Она вдруг почувствовала себя грешной и свободной, с упоением слушая, как бьется ей в ладонь его сердце.
Джо наклонился и дохнул ей в ухо:
– Может быть, конечно, ты, Душистый Горошек, соблазн, толкающий на преступление, но клянусь, оно того стоит, только...
Он резко оттолкнул ее, отчего ее охватило холодом и жаром одновременно. У него на лице появилась ухмылка. Он оседлал свой мотоцикл и оглушил Габриэль визгом шин об асфальт.
Весь остальной вечер рот, тело и кожа у нее болели и пылали холодным жаром, а последующие два года она мечтала о Джо Карпентере. После того вечера она его не видела. Он исчез, оставив в Байю-Бенде смутные слухи, которые, впрочем, скоро поутихли, а потом и вовсе заглохли, так и не объяснив тайны исчезновения девятнадцатилетнего Джо Карпентера за месяц до окончания школы.
Габриэль судорожно сглотнула. Даже сейчас, во мраке елочного базара, спустя одиннадцать лет, все ее тело разгорелось от воспоминаний. « Так сколько же времени прошло? – спросил он низким, раскатистым голосом. – Дай вспомнить, когда я видел тебя, Габби, в последний раз. Это было...
– Какое-то время тому назад, – мрачно докончила она, поднимаясь и нащупывая в скользких иголках и грязи свою туфлю на низком каблуке. Тут нога у нее заскользила, и Габриэль по-дурацки замахала руками. Сумочка отлетела в сторону.
– Осторожно, Душистый Горошек! – Джо подхватил ее за локоть и обнял, скользя грубыми пальцами по запястью. – Замерзла? – Глаза у него блестели от изумления.
Он знал, что делает. Как и одиннадцать лет назад. Но теперь ей двадцать шесть, и такое поведение совсем не в ее стиле.
– Это влажность, вот и все, – пробормотала она. – Я уже отвыкла от нее.
– Точно? – Его вопрос защекотал ей щеку, когда он склонился над ней, поддерживая.
– Совершенно точно.
– Ты уезжала из Байю-Бенда? – Он просунул руку ей под локоть и помог выпрямиться.
– Я жила в Аризоне. Там такие же гремучие змеи, но не так влажно.
Она стряхнула пыль с бархатной юбки, быстро улыбнулась Оливеру, сказала «до свидания» и перекинула ремешок сумки через плечо.
– Приятно было увидеться с тобой, Джо. Счастливого Рождества тебе и твоему сыну.
Она была почти спасена, когда из темноты соседнего прохода появилась необъятная масса Муна Тибо. Мун наскочил на нее и отшвырнул прямо в объятия Джо Карпентера.
– Хорошо, люди, давайте вытащим эту елку, и вы отправитесь домой. Хочу сказать, что до праздника остались считанные дни. Вам же нужно время, чтобы украсить ее, пока не закончился этот год, верно?
– Верно. – Джо весело рассмеялся. – Минуту, Мун. У меня здесь расстроенная дамочка.
– Да, вижу. Как поживаешь, Габриэль? Отцу лучше?
– Гораздо. – Габриэль пыталась высвободиться из рук Джо, а его грудь, прижатая к ней, тряслась от смеха. Подняв голову, она взглянула на Муна. – Завтра вечером отец готовит джамбалайю. Заходи, он будет рад видеть тебя.
Высокий и огромный, как скала, Мун одарил ее одной из своих редких улыбок.
– Зайду. Я действительно очень люблю твоего отца.
– Дай руку, пожалуйста. Я одна не выберусь. – Она потянула Джо за рукав.
– Пожалуйста, Душистый Горошек. Я люблю протягивать руку помощи. – Его полуулыбка могла бы сжечь пару кварталов в Байю-Бенде, и у Габриэль даже лоб запылал от жара. – Ну, как? – Он положил свою плоскую и твердую ладонь в ложбинку у нее на спине.
– Прекрасно. Спасибо. – Габриэль стряхнула его руку и пригладила волосы. Джо Карпентер продолжал бы флиртовать, даже если бы его запеленали, как египетскую мумию.
Он вытащил еловую ветку у нее из волос и протянул ей:
– На память, Габби. О прошлом. – Голос у него был легким и удивленным. Глаза дразнили.
Но глубоко под этим блеском ей показалось какое-то сожаление. Нет, вряд ли.
– У нас нет прошлого, Джо. – Она выдавила улыбку и уронила веточку на землю.
– Разве?
Она покачала головой.
– Не со мной. Ты, должно быть, думаешь о ком-нибудь другом.
Список завоеванных Джо юных сердец в средней школе мог бы принести ему золотую медаль.
– Что ж, как скажешь. Может быть, это была не ты возле деревенского клуба. – Он пожал плечами и положил руку на голову Оливеру. – Очень был рад снова увидеть тебя. – Взгляд у него стал напряженным, когда он посмотрел на нее. – Красиво – эта красная юбка и шелковая блузка. – Он улыбнулся, и снова в глазах мелькнула искра. – Ты похожа на блестящий рождественский подарок, Габби.
Усталость, прозвучавшая у него в голосе и согнувшая ему плечи, была настоящей, и Габриэль заколебалась. Она будет дурой, если откроет рот. Попрощаться и уйти – вот что ей надо сейчас сделать.
Габриэль открыла рот и снова закрыла его. Она напрашивается на ненужные ей неприятности. Отрешенно глядя на сына Джо, Габриэль проговорила:
– Приходите на ужин завтра вечером. Ей сразу захотелось забрать свои слова назад, но они повисли в воздухе.
– Почему бы тебе и не пойти, Джо? Майло, конечно же, не будет возражать. Ты ведь знаешь, какой он. Чем больше людей, тем веселее – вот что говорит старик Майдо. – Мун подхватил одной рукой елку и зашагал к проходу у сарая, где елки обрезали и заворачивали.
Габриэль посмотрела ему вслед – Мун есть Мун. Она ради приличия вежливо кивнула.
– Отец готовит большую кастрюлю. Он не будет возражать.
– Джамбалайя, говоришь? – Джо потер подбородок. – Майло хорошо готовит джамбалайю.
– Откуда ты знаешь? – Насколько ей известно, Джо Карпентер никогда не встречался с ее отцом.
– Ну, я однажды пробовал стряпню твоего отца. – Проведя рукой по волосам, Джо взглянул на Оливера, потом снова на нее и произнес очень медленно, так что она еле поверила тому, что услышала: – Спасибо, думаю, мы воспользуемся твоим приглашением. Хорошая идея.
Мальчик, который во время всего разговора странно молчал, вдруг зло взглянул на нее. Сделав шаг в сторону, он прижался к отцу, как ракушка, прилипшая к якорю.
Отвернувшись от его нахмуренного лица, Габриэль вымолвила:
– Замечательно. Компания будет превосходной, как раз рождественской: семья, друзья, домашний ликер. – Она принялась искать в сумочке бумагу и ручку.
– Верно. – У Джо дернулся уголок рта. – Домашний ликер всегда символизировал для меня Рождество – Он взъерошил сыну волосы. – А как для тебя, Оливер?
– Нет. – Мальчик старательно скривил мордочку. – Ликер воняет.
– Веди себя прилично, Оливер, – наклонившись, тихо посоветовал Джо и обратился к Габриэль: – Мы придем.
Она больно закусила нижнюю губу: что Оливер любит или не любит – забота Джо, а не ее.
– Я напишу тебе адрес. – Габриэль вытащила маленький блокнотик с пробковой обложкой и раскрыла его.
– Не надо, знаю, где ты живешь. – Джо накрыл ее руку своей, и Габриэль пронзило желание – такое же сладкое и острое, как запах хвои в прохладном вечернем воздухе. – Если только вы не переехали.
– Нет. – Даже ей самой ее голос показался глухим. – Отец не переезжал. – Она захлопнула блокнот, потом снова раскрыла. – Да. – Она сама испугалась собственной догдаки, поспешно подняла глаза на Джо и заставила себя выдержать его взгляд. – И жену свою приводи. Как сказал Мун, папа любит, когда много народа.