Свечной ящик для старосты — неиссякаемый источник обогащения. Каков бы ни был староста, за ящик он держится зубами и готов скорее загрызть ближнего своего, чем позволить ему посягнуть на власть над ящиком. Снять старосту с должности почти невозможно, так как его всегда поддерживают десятки людей, кормящихся из его рук.
— Поистине, легче отлучить ребенка от груди матери, чем старосту от свечного ящика, — говаривал епископ, у которого я служил.
20 февраля
Ранним утром кто-то несколько раз подходил к двери и осторожно дергал за ручку, проверяя, не заперта ли? То была Ольга Ивановна: едва дождавшись, пока я встану, она принялась угощать меня завтраком. И была так ласкова, так стремилась угодить, что, усмехнувшись, я подумал: заботится, как мать о сыне в утро первой встречи с ним после долгой разлуки.
Однако я заметил, что Ольга Ивановна не на шутку чем-то встревожена. И правда, вскоре она завела разговор о том, чтобы я не всех слушал, не всем верил, потому что в селе очень много людей, которые хотели бы внести смуту в жизнь общины, посеять раздор и вражду между членами церковного совета.
От завтрака я отказался и заявил, что намерен готовить себе сам. Ольга Ивановна метнула на меня недобрый взгляд, поджала губы и ушла.
Вскоре пришла познакомиться с настоятелем псаломщица. Валентина Петровна, — так ее звали, — была маленькой, худенькой и бойкой старушкой. Посидев в сторожке не более двух часов, она наговорила столько, что в памяти всего не удержишь: болтливые, сплетницы среди псаломщиц — не редкость.
Самым интересным в ее рассказе было то, что она состоит в давнишней, непримиримой и взаимной вражде с Ольгой Ивановной: ее она называет не иначе, как бандиткой.
Доходы церкви, сказала она, как и все старосты, Ольга Ивановна расходует по своему усмотрению. В черном теле держит она всех батюшек, а отец Тимофей не раз от ее деспотизма плакал. Домик, что купила Ольга Ивановна года два назад, приобретен, несомненно, на храмовые деньги.
— Не может быть? — усомнился я. — Зачем ей деньги, ведь она свою жизнь посвятила служению богу.
— Уж будто вы не знаете, как лицемерны монашки? — хитро усмехнулась Валентина Петровна.
— Да откуда же у нее деньги? Наш приход беден.
— Как бы не так! — возразила псаломщица. — Сборы у нас, особенно в праздники, бывают хорошие, но достаются бандитке. Послужите — сами увидите.
Сегодня мне выпал день визитов. Едва ушла Валентина Петровна, — она жила в городе и к службе наезжала изредка, — в дверь кто-то постучал.
— Войдите!
Порог перешагнул высокий плотный мужчина. Подойдя, представился:
— Зубарев, Андрей Петрович.
Оказалось, что он — недавний житель села, верующий. Пожелал лично представиться настоятелю.
Андрею Петровичу лет шестьдесят, солидный, с крупной головой, увенчанной широкой лысиной. Странная у него была манера беседовать: в глаза собеседнику не смотрел, а уставившись в одну точку, он долго не отводил взгляда, словно слепой. Когда же речь зашла об Ольге Ивановне, в глазах у Зубарева затлел недобрый огонек.
Да, подтвердил он мнение псаломщицы, церковь на откупе у этой хитрой бабы, которая подкупает везде и всюду нужных ей людей.
— Вы спрашиваете: как подкупает? А вот как: пяти-шести завсегдатаям, которые не пропускают ни одного богослужения, вмешиваются во все дела и «создают погоду», она платит помесячно по 200 рублей каждому. Другим, по мере надобности, угождает подарками. И те за нее — горой…
Распалившись, Андрей Петрович рассказал о таких проделках Ольги Ивановны, что впору ее в тюрьму отправить. Я слушал его и думал: как жаль, что государство не вмешивается в наши церковные дела. Ведь ни один растратчик, мошенник и вор из церковных старост ни разу не понес уголовного наказания. Случалось, правда, что проделки старосты-вора становились явными, а хищение — установленным. Но, самое большее, его отстраняли от должности и избирали другого. В претендентах на место ктитора среди прихожан никогда не бывало нехватки: напротив, каждый считает себя достойным кандидатом и лезет из кожи вон, чтобы выбрали именно его.
Прощаясь, Андрей Петрович как бы невзначай припомнил, что года два назад, где-то в Тульской области, по просьбе прихожан он отправлял обязанности церковного старосты, и так старался, что немало был награжден похвалами тамошнего настоятеля.
Ясно! Еще один вор стремился пролезть на доходное место.
24 февраля
Сегодня впервые решил осмотреть место, где предстояло жить. Поляна — большое село. Года два назад в нем размещался районный центр, а ныне, после укрупнения, село стало центром колхоза «Маяк коммуны».