— И вот еще чем он знаменит, — заметила словоохотливая старушка. — Кто бы ни обратился к нему, он, впервые видя человека, называет его по имени, определяет возраст и вполне точно говорит о симптомах болезни, которой страдает больной.
Я был поражен. Никогда бы не подумал, что такой солидный и, как мне показалось при первом знакомстве, развитой человек, как Андрей Петрович, занимался подобными фокусами.
Рассказ об Андрее Петровиче не давал мне покоя.
Утром я расспросил о Зубареве Андрюшу, и тот привел несколько случаев успешных исцелений от порчи и дурного глазу, которые якобы произошли с некоторыми монашенками.
— А каковы у него отношения с Ольгой Ивановной?
— Приятственные, — искренне определил Андрюша. — Ничего плохого меж ними никто не замечал.
— А давно ли Андрей Петрович колдует?
— Год назад. Как приехал, вскорости и слух прошел и начали к нему ходить люди, — пояснил сторож.
Странно, почему же так зло отзывается Андрей Петрович об Ольге Ивановне? Это верно, что сам он хочет стать старостой. Но к чему ему церковные доходы, если он неплохо зарабатывает знахарской практикой? Совместить же обе должности невозможно.
В полдень забежала Ольга Ивановна. Она предпринимает усиленные попытки привлечь меня подарками. Развернув сверток, она достала новый подрясник.
— Вот уже лет двадцать храню, — возведя глаза к небу, промолвила Ольга Ивановна. — А зачем храню — не знаю. Остался подрясник от одного монастырского иеромонаха: заказал, а сам преставился. Куда же мне его теперь?
Подрясник пришелся мне впору, и я предложил ей деньги. Но Ольга Ивановна отказалась.
— Расходы на него я не несла. А хлопоты свои в счет не ставлю.
Послушать ее медоточивые речи — мать родная не бывает милей. А ведь тигрица, право, тигрица!
Между прочим, я спросил:
— Правда ли, что Андрей Петрович колдун?
Ольга Ивановна усмехнулась чему-то и неохотно ответила:
— Те, кто ездят к нему, говорят, что помогает. А там — кто его знает…
И завела разговор о другом. Я же подумал: завтра схожу к Андрею Петровичу и все разузнаю.
7 марта
Вчера была моя первая служба. Она прошла хорошо. Говорят: было много народу. Наверно это так и есть, хотя половина церкви пустовала.
Среди молящихся большинство — старушки. С ними трое детей семи-девяти лет. Стариков было мало, а молодежи не заметил совсем.
Старушки во все глаза следили за каждым моим движением, оценивали. Время от времени, наклоняясь к уху соседки, кто-нибудь из них делал замечание по моему адресу.
Верующие в храме всегда делятся на три категории.
Первая — постоянные посетители, не пропускающие ни одной службы. Ходят они в церковь затем, чтобы следить за порядком, за всем наблюдать, без всякой надобности подсказывать молящимся, где и как надо стать, куда подойти. Во время службы они нередко вступают в пререкания между собой, доказывая правильность того или иного обряда.
Такие не прочь покритиковать батюшку, заметить ошибки в чтении, фальшивые ноты в хоре. Стоят они всегда впереди всех, чтобы лучше было видно и слышно. Иногда занимают места позади свечного ящика и тогда критически оглядывают каждого входящего, пытаясь понять, зачем пришел человек. Заметив робкого, тотчас берут его в плен: разъясняют, советуют, подсказывают. Оставив одного, снова рыщут глазами в толпе, выискивая другого новичка, нуждающегося в их совете.
Такие обычно не молятся. Им некогда. Они с нетерпением ждут конца службы, чтобы обменяться впечатлениями, обмыть косточки прихожан и священника.
Ко второй категории относятся люди, попавшие в церковь по нужде. Это люди средних лет, которые в угоду богомольным родителям торопятся совершить какой-либо обряд: крестины, похороны, поминание. Такие тоже не молятся. Им до службы дела нет. Они стремятся как можно быстрее исполнить свою требу и отправиться во-свояси.
Третья категория — истинно верующие. Они чинно стоят посреди храма, не обращая внимания на то, что происходит вокруг, а, помолившись, тихо уходят домой.
Но таких мало. Их единицы. Во время первой службы я не увидел ни одного. И это меня удручает.
Заметил я и то, что храм наш очень беден: нет в нем необходимой утвари и облачений. Оконные рамы настолько стары, что сквозь дыры врываются потоки холодного воздуха. Как же халатна Ольга Ивановна к своим обязанностям!
А вот и она сама: после службы подошла ко мне, полная восторга и радушия, сказала, что прихожане остались мною весьма довольны, а сама она умилена несказанно. Еще бы! Ведь я ни единым словом не обмолвился, что видел в продаже рыночные свечи!