- И что нам это дает, - медленно, веско проговорил Штольман.
- Ну уж не знаю, Яков Платоныч, - развел руками Коробейников, - но хоть какая-то зацепка.
- А что старушка вам сказала?
- Не удалось поговорить – не пустили меня к ней. Говорят, совсем мол, плоха. Ну, а с мадемуазель Поликсеной еще парой слов перекинулся...
- И что же говорит?
- Да – такое говорит, что прям хоть Анну Викторовну вызывай экспертом, это прямиком по ее части, - Коробейников кинул на шефа виноватый взгляд и покраснел.
- Продолжайте, - кивнул Штольман.
- Говорит она, это не настоящий дяденька. А колдун, злой колдун. Он три года назад ее маму заколдовал. Сперва мама веселая была, а потом грустить стала, плакать, а потом и вовсе он велел маме детей куда-то в пансион отдать – чтобы не мешались. Да не учел он характера мамзель Полиньки – тут Коробейников усмехнулся. - А девочка тайком письмо к прабабушке – материной бабке – написала; и все в письме расписала не жалея красок. И как маму заколдовали, и как их в пансион сдать велел злой дядька колдун... Тут старушка и приехала, а нрав у старушки, похоже, крутой. Приехала, никак не оповестив о своем приезде заранее, да не одна, а с кучей крепких слуг. Бергмана застали в маменькином будуаре, взяли крепко за шкирку, да выкинули вон. Буквально с крыльца спустили. Маменька кричала, но против бабушки Рыбцовой ей характером не сравняться...
- Погодите-ка, Антон Андреич, - воскликнул внезапно Штольман, - так не та ли это самая Рыбцова! Ну точно... Так она же клялась, что впервые в жизни увидала такое совершенство, как Бергман... а теперь что же выходит – и видела она его отнюдь не в первый раз, и за совершенство отнюдь не почитала?
- Выходит так... а зачем ей врать?
- С другой стороны, старушке уже за восемьдесят. В таком возрасте даже при ясном уме память может и подвести... Но как Бергман ее не узнал?!
- А я девочку спросил, кстати – узнал Бергман бабушку или нет.
- И?
- Она говорит: он не мог ее узнать, потому что он ее и не видел – его тащили почти что носом по полу... Старуха Рыбцова, едва в дом внучки войдя, отдала приказ – ну, и началось...
- Так, погодите. А девочку? Девочку-то он как не узнал?
- А он ее, представьте, прекрасно узнал. Но попросту не обратил на нее внимания. А зачем обращать? Но не это главное!
- А что же главное?
- А то, что тут такая история. Бабушка эта, приехав тогда наводить порядок в доме внучки, обнаружила, что внучка, после смерти мужа – ну, Синицына этого – сильно обеднела. Буквально с хлеба на квас перебивались, и может, еще и тем ее этот Бергман взял, что первое время на подарки денег не жалел, пыль в глаза пускал, и вселял ей надежду вырваться из нищеты путем замужества. Так вот. Бабка, выгнав Бергмана, внучке мигом жениха сыскала, этого Ревушкина; тут же обвенчала, и они из своего разоренного именьица переехали в столицу. И жили прекрасно, пока – можете себе представить – этот Бергман снова...
- Разыскал ее?
- Нет, встретил на каком-то званом вечере. Она весела, нарядна, при богатом муже... И, вообразите, хватило ему бесстыдства подойти к ней, обративши все, что было, вроде как в шутку. На деле, думаю, его злоба бешеная грызла, что так с ним обошлись; а пуще того – что та, которую он так славно замучил – весела и благополучна. И подошел он к ней с желанием отомстить, да покрепче. И вот - снова начал к ней подъезжать – и она, представьте, тоже к нему потянулась... Ну что про этих женщин скажешь, Яков Платоныч, право! Охота же им наступать на те же грабли! И вот уже у них тайный роман, и она почти как готова бросить и мужа, и детей, и бежать тайно с этим Бергманом... а что себя губит, да мало этого – детей своих губит - так это ей, вроде как, нипочем. Точно, словно заколдовали, просто гипноз какой-то...
- Продолжайте...
- Тут умная наша Полинька решила прибегнуть к проверенному средству – снова написала прабабушке. Та явилась, и опять взялась за дело весьма круто – Полинька аж хихикала, рассказывая обо всем... Короче, что бабка сказала г-ну Ревушкину, неизвестно, только он чуть ли не на другой день, отбыл на свои заводы, прихвативши с собою супругу; ну, а бабка осталась присматривать на Поликсеной и ее младшей сестричкой... И тут, ровно два дня спустя, приходит приглашение на детский праздник от Виноградовой – и прабабушка, заменяя внучку по причине отъезда последней, идет сопровождать на детский праздник малышек Полиньку и Марфеньку...
- Так вы и не поговорили с Рыбцовой?
- Да неловко настаивать было, Яков Платоныч. Все же больная старушка...
Штольман молчал, барабаня пальцами по столу: затем встал и схватил пальто.
- Продолжайте без меня, Антон Андреич. Я скоро вернусь...