– Вот типичный пример, когда тебе надо просто спугнуть нарушителей, – тихо поучал Дакерса Харт. – Браконьеры прорезали во Мгле проход с помощью нелегального портала и наняли пару ребят, чтобы те отправились в приграничные горы, отловили и остригли как можно больше овец – а шелковую шерсть они потом продадут на черном рынке. Некоторые за нее собственную бабушку продадут, но на легально добываемое сырье существуют квоты. Браконьеры ищут таких вот ребят, которым кажется, что влезть в Танрию за парой тюков шерсти – это игрушки, обычно это скучающие детишки с приграничных ферм, которые умеют обращаться со скотом.
– Хорошо, так что будем делать? – У Дакерса блестели глаза в предвкушении приключений, и Харт решил, что столкнуть его в воду, чтобы научился плавать, – отличное решение.
– Ты подойдешь к ним и покажешь свой новенький значок. Потом велишь им бросить шерсть и убираться, а то арестуешь. Я прикрою.
Глаза Дакерса потеряли блеск.
– Что? А может, лучше вы сходите помахать значком?
– Я-то уже умею махать значком. Это ты учишься.
Дакерс приценился к блеющей голубой овце и пьяным подросткам едва ли моложе его самого.
– Это обязательно?
– Быть маршалом – это не только героически сражаться с бродягами. Ты теперь на стороне закона, а эти прохвосты его нарушают.
– Но я даже бродяг еще не видел!
Харт уже знал, что препираться с Дакерсом смысла нет. Нужно было просто промолчать и эдак скучающе на него посмотреть. Дакерс всегда сдавался.
– Ладно, – пошел на попятный он, с шипением втянув воздух сквозь зубы.
– Все получится. Я рядом. Иди, наваляй им. – Харт хлопнул его по плечу – своего рода знак поддержки; таких дружелюбных жестов за ним обычно не наблюдалось, но, кажется, Дакерсу это помогло обрести необходимую отвагу. Он расправил плечи и пошел к мальчишкам, а Харт шел следом.
– Прошу прощения, господа, – властно окликнул их Дакерс звенящим голосом. Харт решил, что это неплохое начало.
Один из мальчишек машинально хихикнул, а второй застыл, побелев в свете фонаря.
– Я маршал Дакерс, служба танрийских маршалов. – Тут Дакерс сбился. Между ним и юными правонарушителями повисла неловкая пауза. Он опустил дрожащую руку на мини-арбалет у бедра и заявил: – Бросайте шерсть и останетесь в живых!
– Сраное Соленое Море! – буркнул себе под нос Харт, качая головой, и прикрыл ладонью лицо, чтобы браконьеры не увидели его досады.
Мальчишки переглянулись и расхохотались.
– Давай заново, – кашлянул Харт.
– Валите домой, а то арестуем! – велел им Дакерс, но они все хохотали.
– И? – намекнул Харт.
– И?.. А, шерсть! – Дакерс повернулся к парням. – И шерсть бросьте!
– Погоди-ка, у меня тут где-то разрешение, – сказал тот, что посмелее. Покопался в кармане комбинезона и выудил оттуда средний палец под хихиканье друга.
– Можно их пристрелить? – спросил у Харта Дакерс.
Харт был уверен, что это шутка, но на всякий случай твердо ответил:
– Нет.
Дакерс попытался еще раз.
– Повторяю в последний раз. Бросьте шерсть и убирайтесь, иначе арестую.
Тот, что понаглее, достал из кармана фляжку и сделал глоток.
– О-о-ой, боюсь-боюсь! Геральд, тоже в штаны уже наделал, да? – Он передал фляжку товарищу, тот кивнул, хохотнул и присосался к фляжке.
Тут Харт заметил, что по ветвям деревьев над мальчишками скачет хват – одержимый хват. Он подобрал с земли камень и бросил, сбив мелкого бродягу лягушачьего вида с ветки. Тот свалился прямо на противного дружка Геральда, размахивая лапами и вопя «Хва-а-а-а-а-а-а-а-ат!» хриплым мертвым голосом.
– Сними! Сними его! – завопил парень, но Геральд взвизгнул, как паникующая свинья, и умчался, бросив друга, а тот стряхнул мерзкую шерстяную лягуху с головы и в ужасе бросился вслед за Геральдом.
Восставший из мертвых хват перевернулся на лапки и запрыгал к Дакерсу. Один глаз вывалился из глазницы и болтался на связке. Дакерс застыл в ужасе, а Харт достал рапиру и трижды пронзил бродягу, с третьего раза попав в аппендикс. Из раны вырвалась душа, и Харт уже не впервые подумал: в каком же отчаянии и растерянности должна пребывать человеческая душа, чтобы захватить полусгнившего хвата? Но опять же, ему ли судить? Он и сам все чаще чувствовал растерянность и отчаяние.
Он вытер клинок платком, который носил в кармане, и убрал рапиру в ножны, а потом взглянул на испуганного, посмурневшего Дакерса.
– Ну, вот и твой первый бродяга.
Дакерс не успел ответить, потому что в подлеске раздался шорох, кто-то низко зарычал, и оба маршала вскинули головы.
– А вот и второй, – сказал Харт, неотрывно глядя налево, где что-то шевелилось. Между деревьев появился бродяга – женщина, одетая в рваное, грязное домотканое платье. На горле алели раны, нанесенные убившим ее бродягой, яркими пятнами выделяясь на безжизненной восковой коже.