Мёрси задавалась вопросом, понимает ли брат, что выбивает землю у нее из-под ног. Она тринадцать лет работала не покладая рук, помогала папе держать «Бердсолл и сын» на плаву, чтобы передать Зедди, а теперь он собирался вдребезги все разбить. Хотелось спросить: «А как же я?» Но какое право она имела давить на жалость, чтобы заставить Зедди согласиться на работу, на которой ему плохо? Тем более что это не работа, а призвание. Она не могла так поступить с этим нахалом, которого любила с рождения.
Он подполз на коленях к ней.
– Пожалуйста! Пожалуйста-пожалуйста! – молил он.
И она сломалась как щепка.
– Уф. Ладно. Сохраню я твой секрет. Пока что. Но хоть лодки попробуй делать, если с телами никак. Хоть ради папы. И про свой диплом по философии признавайся побыстрее. А до тех пор будешь помогать мне со всем, что не связано с трупами. И еще помогай мне держать папу в узде, а то он все пытается заняться вещами, которые ему запретили врачи. Годится?
– Да. Точно. Годится. Ты буквально лучшая сестра на свете.
– Не забудь повторить это, когда Лил вернется в город, – вяло пошутила Мёрси, а Зедди крепко стиснул ее вместе со стулом.
Она уже забыла о загадочном письме, так что не обратила внимания на хруст бумаги в кармане, пока брат душил ее в объятиях.
Глава третья
Харт проторчал в зоне уже добрых двадцать шесть часов, когда явился нимкилим со своим назойливым «Тук-тук! Доставка почты!» – предостаточно времени, чтобы раскаяться в своем решении написать и отправить то письмо. А вдруг тот нимкилим, который забрал письмо из ящика, прочитал его или еще хуже – смог каким-то образом вернуть отправителю? А вдруг его в самом деле кому-то доставили? А вдруг кто-нибудь – кто угодно – выяснил, что его написал именно Харт?
Но все равно, когда Харт вышел в танрийские сумерки и увидел, что около лежаков торчит Бассарей, ему невольно захотелось, чтобы письмо в лапе кролика оказалось ответом на то, которое он бросил в мир, будто бутылку с посланием.
– Ну, как поживаешь? – спросил Бассарей до нелепости глубоким голосом. Красный жилет видывал виды, но золотое колечко в длинном ухе блестело как новое.
– Баннекер и Эллис в патруле, – сказал Харт, полагая, что доставка может быть не ему, и не желая расстраиваться.
– Тоже тебе очень рад, лапуля. Это тебе, от капитана.
Харт взял протянутое письмо и хмуро уставился на него – разочарование оказалось сильнее, чем он полагал. Понял, что кролик никуда не уходит, и добавил:
– Спасибо.
– Пожалуйста.
Бассарей не двинулся с места, так что ушел сам Харт – в казарму, чтобы прочитать записку, но все равно успел услышать, закрывая дверь, как нимкилим буркнул ему в спину: «Мудак!» Альма не потрудилась убрать записку в конверт, так что Харт просто развернул лист и прочитал сообщение, кратко изложенное четким аккуратным почерком.
«Маршал Ральстон,
Вам приказано явиться в мой кабинет завтра ровно в час дня. До встречи.
А»
Такое непонятное сочетание тревожило: бывшие напарники стали боссом и подчиненным. Вроде друзья, а вроде и нет. Харт еще раз просмотрел лаконичную записку, пытаясь читать между строк. Обращение «маршал Ральстон» плохо сочеталось со свойской подписью инициалом. Вот почему он больше не заходил к ней в гости: так и не смог разобраться, в каких они теперь отношениях.
Вчерашний разговор о том, что Харт работает в одиночку, тоже изрядно беспокоил. Но все равно не надвигающаяся встреча с Альмой была причиной того, что он лежал в ту ночь без сна на слишком короткой койке, а отправленное в никуда письмо. Он так долго размышлял над тем, насколько мудро было излить душу на бумагу, что, когда вернулся на базу на следующий день, его уже подташнивало от раздумий.
Он приехал за полчаса, чтобы пополнить припасы – хотел уехать сразу, как только Альма отпустит, но голос капитана раздался среди полок без пятнадцати час.
– Маршал Ральстон!
Он поднял глаза от полки с фруктовыми консервами и увидел ее в дверях. Она кивнула на коридор за своей спиной.
Харт достал из кармана часы.
– Встреча только в час.
– Раньше начнем – раньше закончим. Пошли. И не говори, что я не предупреждала.
Он догнал ее и пошел рядом, чувствуя, как тошнота усиливается.
– Пытаешься всучить мне очередного напарника?
– Можно и так сказать.
– В смысле?
Альма остановилась у запертой двери своего кабинета и всмотрелась в Харта. Усмехнулась уголком рта.
– Что? – сконфуженно спросил он.
– Ты великолепный маршал.
Комплимент. Этого он не ожидал и не знал, что ответить. В груди потеплело.