Гоша сидел на кровати, немного скрючившись на бок. Белая рубашка превратилась в нечто ужасно мерзкое, похожее на ветошь. Брюки тоже не вызывали восторга. Но даже помятый, с щетиной на лице мужчина выглядел желанным и самым прекрасным на земле. Её мужчина. Другие не существовали. Огонь полыхнул в сердце. Стало жарко. Васька медленно подошла и опустилась на корточки возле его ног и заглянула в голубые глаза снизу вверх.
– Мизинчик зовёт трапезничать, – улыбнулась она. – Пойдём?
– Можно мне тоже в ванную? – усмехнулся Гоша. В старых спортивках и футболке Васька выглядела королевой, которую безумно хотелось носить на руках, а силы куда-то делись.
– Нужно. Я принесу тебе папины вещи. Они будут чуть велики, зато чистые.
– Спасибо, – Аллигатор пригладил её влажные волосы. Ему не хотелось просить, но пришлось. – Помоги мне встать или позови Мизинчика.
– Я помогу. Держись за меня, – Васька положила его руку себе на плечо и медленно поднялась, увлекая его за собой. Гоша не смог до конца разогнуться. По лицу мелькнула гримаса боли, дыхание чуть перехватило. – Может, дядю Йосю позвать?
– Не надо. Терпимо. Не отпускай меня никогда. Даже если буду прогонять, не отпускай.
– Не отпущу. Пойдём, помогу…
Она проводила его до ванной, принесла ему чистое полотенце, а потом зашла в комнату отца. Со дня его смерти она не заглядывала в неё. Ничего не изменилось. Все вещи стояли на своих местах. Сердце глухо ухнуло, но не оборвалось. Видимо, устало бороться. Васька открыла шкаф и достала любимые отцовские камуфляжные штаны с множеством карманов и клетчатую тёплую рубашку, носки. Прижав вещи к груди, она присела на краешек кровати, обвела комнату взглядом и поняла, что душа не кричит.
– Без тебя сложно, без него невозможно, – чуть хрипло произнесла Васька. – Я не знаю, как это назвать. Прости меня.
За стеной шумела вода. Простые звуки, но чего волшебные. Она вздохнула и улыбнулась.
– Я справлюсь, и ты будешь гордиться мной.
К тому времени, как она покинула комнату, Гоша уже выбрался из ванны и обмотал бёдра полотенцем, ожидая одежду. Васька вошла и тут же смущённо отвернула голову. Полуобнажённый мужчина, сидящий на краю ванны, внушал опасения, но пугала вовсе не нагота, а набухший красный рубец. Его будто вывернуло наизнанку самым безобразным образом.
– Больно? – волнуясь, спросила она.
– Не знаю. Я привык, – Гоша прикрыл шрам ладонью, спрятав от пристального взгляда.
– Я помогу.
– Опять? Я сам, – нахмурился он, отбирая носки, которые Васька уже собралась натянуть ему на ноги. – Вась, иди на кухню. Я скоро.
– Ладно, – она обиженно шмыгнула носом и оставила Гошу одного.
Его мучило желание, которое он тщетно пытался спрятать под полотенцем. Утром отрезвляло платье, внушая стойкое отвращение. Теперь его не было. Он кое-как оделся в свободные тонкие штаны, вставив свой ремень в шлёвки, и байковую рубашку. Вполне себе деревенский стиль. Щетину одноразовым станком Гоша сбривать не решился, поэтому ограничился чисткой зубов. В кухне его ждал щедро накрытый стол. Мизинчик довольно улыбался. Васька сидела на своём месте и как-то странно похрюкивала. Гоша опустился с ней рядом на диванчик. Девушка ухватилась за его руку и уткнулась лбом ему в плечо.
– Знаешь, что он сделал? – произнесла Васька, то ли плача, то ли давясь от смеха.
– Нет, но догадываюсь, что пакость, – хмыкнул Гоша, позволяя ей ластится. Его накрыло восхитительное ощущение временной безмятежности. Присутствие Мизинчика не мешало.
– Он поженил нас без нас, – всё-таки хихикала она, а не плакала.
– А так можно?
– Нам – нет, а ему можно.
– Это кардинальная мера ради спасения человечества. Вы оба, быстро посмотрели на меня. Скажу один раз и закроем эту тему, – сурово произнёс Мизинчик голосом, не терпящим возражения. «Дети» виновато уставились на него. – Чуть более суток назад я обнаружил на полу два трупа, два абсолютно ледяных трупа с открытыми глазами. Сказать, что я пережил? Вам лучше этого не знать. Федька до сих пор пьёт, не просыхая. Если вы сами не поняли, то объясню популярно. Вам нельзя поврозь. Поэтому я сделал всё за вас.
Он вынул из кармана два паспорта и положил на стол. Васька и Гоша молча смотрели и почти не дышали. Вид у Мизинчика внушал опасения, что резких движений лучше не делать.
– Завтра отвезу вас в ЗАГС, чтобы вы расписались в бумажках задним числом и получили своё «Свидетельство о браке». Это не обсуждается. Где вы будете, как вы будете жить, меня, конечно, волнует, но это уже вам решать. Отныне и навсегда вы – муж и жена. Поздравляю, – хмыкнул Мизинчик и улыбнулся, пряча переживания глубоко в душу. До покоя было ещё далеко. – Придётся менять паспорт, Аристархова.