Главная ошибка здесь заключается в сведении всех общественных отношений только к собственности. Вне всякого сомнения, собственность является одной из важнейших составляющих социально-экономической системы человеческого общества. Она генетически имеет глубокие социобиологические корни и восходит к механизму территориальности, отражающему витальные потребности любого живого организма (подробнее об этом см. в гл. 2). Собственность регулирует отношения по поводу ресурсов жизнеобеспечения, средств производства, результатов труда. Отношения собственности в человеческом обществе могут выступать в форме нефиксированных культурных норм, традиционного права, формализованных юридических отношений.
Однако вся система социальных отношений не может быть сведена только к отношениям по поводу среды и ресурсов. Общество, как и биологическая система, не просто сумма конкурирующих между собой особей (естественный отбор, война всех против всех, классовая борьба). Анализ функционирования сложных систем в принципе несводим к анализу их отдельных элементов-"клеточек" (именно в этом заблуждался Маркс) или внутренних связей, составляющих эти системы. Следовательно, и общественные системы не могут быть сведены только к собственности на средства производства, так же как и вся история – к пяти типам собственности.
Собственность является лишь одной из сторон общественных отношений. В наиболее развитом виде собственность проявляется при буржуазном способе производства, где капитал и наемный труд в результате длительного процесса отделения условий осуществления труда от непосредственных производителей кажутся расположенными на противоположных полюсах системы. Главные условия существования такого общества – динамичная, саморегулирующаяся товарная экономика, а ее оборотная сторона – разработанная система защиты прав и интересов собственника (правовое государство, принципы частного права, идущие от этики протестантизма, и др.).
Система отношений, в которой системообразующей является собственность, более характерна для западной цивилизации. И буржуазное, и античное, и даже феодальное общества предполагали разработанную систему частного права (истоки которого в римском праве). Пусть законы не всегда соблюдались, существовали многочисленные злоупотребления и правонарушения со стороны судов, государства и господствующей элиты, однако право, законность были фундаментом, на котором зиждилась вся общественная структура. Можно привести немало примеров, когда угнетенные (будь то рабы, колоны или же феодальные крестьяне) обращались в суд на своих более высоких по социальному статусу обидчиков и даже выигрывали тяжбы.
Помимо собственности в обществе имеются другие важные составляющие общественных отношений. Общество – сложная система, функционирование которой как целостности требует создания специфических механизмов регуляции внутренних процессов. Эти механизмы, с одной стороны, предназначены для снятия или сглаживания внутреннего напряжения, возникающего вследствие конкуренции между отдельными индивидами или группами, а с другой стороны, предназначены для разделения функций между индивидами и группами и/или координации их усилий в целях интеграции и сохранения коллектива как самовоспроизводящейся системы, реализации поставленных перед обществом задач. Иными словами, речь должна идти об отношениях иерархии (доминирования) и власти (подробнее см. гл. 2).
Почему советская марксистская наука категорически игнорировала роль власти в структуре восточных обществ и так упорно пыталась свести дискуссию о сути азиатского способа производства к изучению собственности? По всей видимости, ответ здесь прост. Как сами создатели марксистского учения и их более поздние интерпретаторы, так и обычные представители партноменклатуры интуитивно осознавали сходство экономического базиса восточного деспотизма и грядущего коммунизма. Ни при азиатском способе производства, ни при коммунизме нет частной собственности. Но в обоих случаях есть управители и управляемые. На Востоке, выполняя общественно значимые функции, управители постепенно превратились в эксплуататоров. Где гарантия, что при коммунизме не произойдет того же самого? Не случайно сам К. Маркс уклонился от дискуссии по данному вопросу с М. Бакуниным. Отказался, по сути, полемизировать с Г.В. Плехановым и В.И. Ленин на IV съезде РСДРП (1906 г.). В годы правления Сталина вопрос вообще был снят с повестки дня, дискуссия прекращена, а несогласные расстреляны или отправлены на длительные сроки в лагеря. И позднее советские цензоры зорко следили за тем, чтобы крамольные намеки не попадали на страницы книг и научных журналов.
Слабость позиции многих сторонников азиатского способа производства в ходе первой (1925-1931 гг.) и второй (1957-1971 гг.) дискуссий заключалась в том, что, следуя концепции Маркса, они отказывали в возможности существования на Востоке частной собственности. Оппоненты азиатчиков указывали на многочисленные примеры наличия на Востоке разнообразных форм частной собственности, и это являлось основным аргументом в доказательство ошибочности концепции азиатского способа производства. Современные позиции сторонников особого пути развития Востока намного гибче. Они не отрицают наличия частной собственности на Востоке – пример этому недавно вышедший сборник статей на данную тему под редакцией Л.С. Васильева (1998). Различие между Западом и Востоком видится теперь не в отсутствии частной собственности в Азии как таковой, а в глубинных отличиях европейской и неевропейской структур. На Востоке собственность была, но там не существовало надежных гарантий и прав собственности. Не только самые крупные богатеи (так сказать, олигархи), а все собственники были поставлены в зависимость от носителей власти, регулярно являлись объектом произвола, жестоких поборов и конфискаций со стороны администрации.
Любой разбогатевший торговец или иной не причастный к власти собственник хорошо знал, что его существование зависит в первую очередь, и едва ли не исключительно, от благосклонности власть имущих, главным образом – на местах.
Перед нами оскопленная частная собственность и контролируемый всемогущими представителями власти рынок. И то и другое означает, что ни собственники, ни рынок на традиционном Востоке не имели потенций для рождения нового качества – такого, которое было бы сравнимым с тем, что появилось в Европе в виде капитализма.
Здесь (т. е. на Востоке. -Н.К.) частные собственники (а они подчас бывали много более богатыми, чем в Греции и Риме) верно служили власти и были готовы довольствоваться тем приниженным статусом, который имели. Они не знали и не желали знать, что такое свобода, право, гарантии собственности или неприкосновенности личности и т. п. Они хотели лишь одного: существовать и процветать под надежным прикрытием сильной власти, любое требование со стороны которой было для них законом. А власть со своей стороны была заинтересована в существовании частных собственников – но именно таких, какими они были. Заинтересована потому, что рыночно-частнособственнические отношения выполняли под присмотром власти те жизненно важные функции, без которых развитое общество и сильное государство просто не могли бы существовать (Васильев 1998а: 36-38).