– Хорошо вам сегодня провести время на свидании, – желает Тамсин. И поясняет мне: – Малик будет для нее готовить.
У меня сразу возникает мысль об Эми. Готовит ли кто-нибудь для нее? А ей такое понравилось бы? Не могу выкинуть ее из головы, пускай тот вечер и прошел весьма странно.
На мгновение меня охватывает желание рассказать Тамсин о нашей встрече. Наверняка она может рассказать мне об Эми. Но я отказываюсь от этой идеи, ведь Тамсин не одобряет мою беготню по свиданиям. Она ни разу не сказала ни слова против, но, думаю, только потому, что сама являлась причиной моих жалких попыток отвлечься. А если скажу ей, что чуть не переспал с социальной работницей ее парня, она сделает неправильные выводы. Решит, что я себя не контролирую и мое отвлечение достигло новых масштабов. Но с Эми все было по-другому. Я пошел с ней не для того, чтобы заглушить душевную боль. Откровенно говоря, она давно прошла, и в голове теперь нет-нет да и возникает образ некой блондинки со щелочкой между передними зубами.
Закончив работу и попрощавшись с Антеей и Тимом, я чувствую, что не хочу возвращаться в свою маленькую квартирку. Обычно я ценю возможность побыть дома в одиночестве, но с недавних пор у меня не получается по-настоящему расслабиться.
И я отправляюсь в свое любимое место. Короткая пешая прогулка приводит меня из кампуса в соседний квартал с ночными заведениями Перли. Улицы здесь узкие, на дорогах действует частичное ограничение скорости. Я прохожу мимо «Вертиго» и заглядываю туда, чтобы убедиться, что Эми там нет. Слабая надежда у меня все-таки оставалась, но она исчезла при виде полупустого бара. Для встреч за бокальчиком чего-нибудь крепкого еще слишком рано.
Я выхожу на улицу, занятую кроме пабов винтажными магазинчиками, антикварными лавками и маленькими бутиками. С наступлением темноты их неоновые рекламные вывески заливают все вокруг разноцветным сиянием.
Моя цель расположена в относительно заброшенном переулке, не охваченном шумом и суетой ни днем, когда студенты прогуливаются по магазинам, ни вечером, когда им хочется повеселиться. Иногда у меня складывается впечатление, что эту улицу вижу только я. Словно это мой личный Косой переулок. Сотрудник итальянского ресторана на углу небрежно выбросил мусорные мешки прямо на дорогу. Из водостока что-то капает. Наверное, конденсат из кондиционеров. Еще пара метров – и я у финиша. «Под напряжением» – мое самое любимое место на Земле. Находится оно в здании тридцатых годов, облицованном белой плиткой. Настоящий олдскульный кинотеатр первого (или как минимум второго) поколения. С крыши до высоты второго этажа, буква за буквой, тянется огромная вертикальная светящаяся надпись. Черные меняющиеся буквы на информационном табло над входом сообщают, какие фильмы сейчас в прокате. Блокбастеров среди них нет, потому что кинопрокатные компании требуют за них слишком крупные суммы. Сейчас тут крутят ретроспективу Хичкока.
Я открываю одну из распашных дверей и захожу внутрь. Теплый и приятный приглушенный свет в фойе освещает красно-зеленый ковролин, пятна на котором рассказывают о поколениях таких же киноманов, как и я. Запах немного спертый, но мне нравится все в этом месте, которое кажется неподвластным времени и затхлости. На стенах висят постеры старой классики: «Гражданин Кейн», «Глубокий сон», «Третий человек», «Касабланка». Парочка более современных картин вроде «Бойцовского клуба» и «Молчания ягнят» здесь тоже есть.
За застекленной витриной сидит Норман, владелец «Под напряжением».
– Привет, – здороваюсь я, но мужчина не реагирует. Подойдя поближе, я замечаю, что он уснул. Осторожно стучу по стеклу, и Норман вздрагивает.
– Я не сплю, – это первое, что он говорит. – О, здравствуй, Сэм!
– Привет, Норман, – отвечаю я. – У вас все хорошо?
– Я не спал, – повторяет тот, чтобы удостовериться, что я ему верю.
– Знаю.
Норман – древний старик. Ему точно уже за восемьдесят. На голове осталось совсем немного снежно-белых волос, а несколько уцелевших во рту зубов приобрели нездоровый коричневатый цвет.
– Хочешь сегодня вечером посмотреть «Окно во двор»?
– Вопрос, скорее, в том, когда бы я не хотел посмотреть «Окно во двор», – произношу я, и Норман одаривает меня практически беззубой улыбкой.