-- Здравствуй, Адам. – ответила я, чем вызвала восторженные аплодисменты. Несколько людей оглянулось на нас, их Адам, казалось не заметил. Он разглядывал меня со скучающим интересом, будто студент-энтомолог экзотическую бабочку, распятую перед ним, насаженную на тончайшую иголку. Дергай крыльями, бабочка, не улетишь: – Что значит ваше сообщение?
Он походил на Александра так сильно, как может только родной брат. Тоже высокий, но заметно тоньше в кости. Лицо –похоже, но слишком идеально структурировано. Линия носа и подбородка явно были подправлены пластическим хирургом, губы увлажнены, да и кожа блестит, словно Адам каждый день мажет ее лосьоном. Дрожащая животинка подобострастно жалась к хозяину, и тихо рычала на меня.
-- Ну-ну, Мими, девочка, это не вежливо. Значит то, что значит. Или вы и вправду уверили себя в неловкости своей матери? Смерть в результате несчастного случая? Я бы о вас лучшего мнения, Кира.
Словно вняв словам, псина зевнула и замолчала, принявшись внимательно слушать. Болонка, точная копия той, что я видела у доме у Хелен.
-- Чего вы хотите? – тихо спросила я, хотя внутри кричала. Ублюдок! Кусок собачьего дерьма. Какое отношение он имеет к маминой кончине?
-- Поговорить, Кира. Просто поговорить. В каком-нибудь уютном местечке. Здесь же так много чудесных кафе и ресторанов. Или можно поехать ко мне в гостиничный номер. Там нам никто не помешает. – Он положил тяжелую словно кирпич ладонь мне между лопаток, намекая тем самым, что от предложения мне не отделаться.
-- В кафе, -- сказала я, изо всех сил стараясь выглядеть невозмутимо. Если то, что он сказал о моей маме правда… Хорошо, что у меня с собой хоккейная клюшка.
-- К сожалению не вам решать. --- усмехнулся он, будто не спрашивал мгновением назад, где нам лучше поговорить. Адам Дарк – старший из аристократического семейства двигался с легкостью и отличался манерностью, словно выступал на сцене. Манерность эта виделась мне показной, потому что в глазах, столь похожих на глаза Александра царила зимняя стужа. Мертвая, жестокая и очень опасная.
Он кивнул, и из неоткуда появилась пара мужчин и женщин, окруживших нас, словно щит. Они не выглядели горами мускулов, но уверена, любой положит меня на лопатки, стоит мне попытаться вырваться.
-- Кстати вы очень похожи на свою маму, -- слова Адама заставили меня сжать зубы чуть плотнее – она тоже до последнего вела себя довольно здраво, не кричала, не пыталась вырваться. Даже, когда я начал ее топить, как бракованного щенка.
* * *
Всю дорогу до гостиницы Адам мило болтал об архитектуре города, о том, что в последний раз был здесь в восьмидесятых, и восхищённо отмечал, что город разросся и похорошел. Он рассказывал что-то о современном искусстве и грядущей выставке, которую мне непременно стоит посетить, периодически подсовывая лакомства своей собачонке, которая была единственным свидетелем нашего разговора. Телохранители ехали в другой машине.
Я смотрела в окно, за которым собирались свинцовые, тяжелые тучи, словно пригнанные упрямым ветром из Октавии. Погода давила, так, что ломило виски. А может давило общество этого человека.
-- Раньше Аэрто приобщал меня к искусству, теперь вы. Собрались на мою неразумную голову, -- старательно поддерживала беседу я, хотя внутри холодела от ужаса. Он убил маму и спокойно признал это. Адам взглянул на побелевшие костяшки пальцев. Я все еще сжимала в руках клюшку. Читала я как-то правило, написанное одним русским драматургом: «Если на стене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». Хотела бы я «выстрелить» этой клюшкой, но чувствую, что попытаться напасть с ней на Адама, тоже самое, что идти на тигра с перочинным ножиком.
-- Искусство спасет мир, -- уверено произнес он, -- Даже такие идиоты, как Аэрто прекрасно это понимают. Ох, не смотрите на меня так удивленно. Я как и половина знати считаю Аэрто конченным придурком. Но его пороки, лень и любовь к женщинам и наркотикам – это прекрасный механизм управления им.
-- Аэрто – жених вашей сестры. – Позволила себе заметить, и тут же прикусила язык. Молчи, Кира. Молчи.
-- Два уродца друг друга стоят, -- Адам рассмеялся. Собачка подхватила смех. – Ох, ладно, я знаю, что вы подружились, когда были в Октавии. Не расскажете, как нашли подход к ней? Я годами пытался, но безуспешно.
-- Одинаковый вкус к одежде.
Сомневаюсь, что Адаму на самом деле есть дело до того, какие нас с Аэрисой связывают отношения. И к лучшему. Чует мое сердце, не обрадуется он плану сестры по возрождению октавийского престола.