Эйрни достала из мешка самого огромного паука и кинжалом разрезала его на две части. Зелёная жижа стекала на голени, пачкая белоснежную кожу. Но девочка собирала всю слизь и клала обратно в панцирь, как следует перемешивая оружием. Когда все комочки жижи были растворены, Эйрни начала постепенно высыпать содержимое мешочка с зелёным огнём в панцирь, активно взбалтывая ножом до тех пор, пока не появилась пенка. Тогда девочка остановилась. Она завязала мешочек и положила его обратно в шкатулку. Сундучок с громким ударом захлопнулся сам, и Эйрни небрежно бросила его в сумку.
Из загустевшей жижи девочка начала формировать куличики, которые сохраняли форму шара в руке, а соприкоснувшись с холодным предметом распадались. Эйрни перекинула шар в левую руку, а в правую взяла паучий панцирь.
Хардгерд всеми силами держался за червя, но постепенно съезжал всё ниже, пока и вовсе не оказался на хвосте. Топоры застряли в древесной чешуе и медленно проваливались внутрь монстра. Он бился словно в агонии, попутно бросаясь на Хэммин и Инго. Рыжеволосая при каждом удобном случае старалась подбежать к темнокожей подруге. Цветущие лианы, словно гадюки, медленно подбирались к горлу Хьердис. Девушка с трудом дышала – древесные лозы сжимались вокруг рёбер сильнее до тех пор, пока не послышался тяжёлый хруст.
Ванианка взвыла, поднимая лицо к верху. Из солнечных глаз потоком хлынули слёзы, а вокруг проявились “гусиные лапки” – тоненькие складки, идущие вверх. На тёмном лице с каждым тяжёлом вздохом образовывалось всё больше и больше морщин, словно веснушек, что появляются после солнца.
– Сестра! – крикнул Хардгерд и отцепился от хвоста червя. Ванианец уж было начал бежать в сторону сестры, как услышал тоненький непрерывный свист справа от себя. Повернув голову, он увидел Эйрни, держащую зелёный склизкий шар. Он недоумевающе посмотрел на подругу, но всё равно бросился к сестре. Парень перепрыгивал зелёные лианы, пытавшиеся схватить его за ноги.
Когда Хардгерд почти подбежал к сестре, он увидел, что зелёный шар пролетел у него над головой и упал на голову ведьмы. Леснянка и вовсе не поняла, что произошло, пока её волосы не загорелись.Тягучая жидкость начала падать ей на тело и тут же воспламеняться. Деревянный глаз горел сильнее, чем тело ведьмы.
– Агрх! – крикнула леснянка и взялась за лицо. Лозы отпустили пленницу и последовали к хозяйке, убирая от неё зелёное пламя, хоть сами и сгорали от его языков.
Тяжёлое тело Хьердис упало в руки брата. Она прищурила глаза и застонала, когда Хардгерд попытался её приподнять. Несмотря на вскрики девушки и на боль в сердце, он закинул её на плечо и побежал так, как только мог. Ванианец направился в сторону дыры, которую пробурил червь в стене арены. Пока леснянка отряхивалась от пламени, он смог бы спасти сестру.
– Потерпи немного, родная, – старался успокоить брат сестру, но та уже не могла даже говорить – лишь тихо сопела, уткнувшись лицом в спину.
Хардгерд, добежав до назначенного места, аккуратно снял с плеча сестру и прислонил к стене рядом с дырой. Резкими рывками он дёргал лозы, вырывая их одну за другой. Они оплетали друг друга в несколько раз, а шипастые листья впивались в кожу, словно стрелы пронзали птиц. С ладоней стекала кровь, а на длинных пальцах и вовсе не было кожи; казалось, что вот-вот ванианец содрёт и мясо.
Парню оставалось всего лишь вырвать последний слой, как громкий рёв оглушил его. Хьердис не могла поднять даже руку, поэтому игнорируя всю боль, её брат прижал её голову к себе. Одной рукой он держал её левое ухо, а второй своё правое, прижимаясь левой стороной к плотным дредам сестры, что служили больше не как подушка, а как колючее сено.
Хардгерд невольно посмотрел в сторону друзей. Закончив рёв, червь пополз к Эйрни, продолжающий кидать сухой огонь в бесующие лозы. Только теперь она уже не стояла, а сидела на коленях и смотрела в чашу, будто молилась. Девочка старалась быстрее лепить шары, но ладони от волнения становились холоднее, и жидкость растекалась по рукам, а некоторые капли и вовсе воспламенялись в руках.
Ведьма завопила, стараясь отодрать сухой огонь от лица. Правая руку леснянки жадно поедало пламя до тех пор, пока лозы не переняли огонь на себя. Девушка шаталась из стороны в сторону, пока не упала на колени и прижалась лицом к земле. Она хотела восстановить руку от огня, но лозы всё никак не хотели прирастать обратно.