Древесная рука коснулась лица парня. Острыми ногтями девушка нежно провела по лицу парня, приподнимая кусочки плоти и рассматривая каждый шрам. Когда её пальцы коснулись родинки, глубоко запрятанной под правой щекой, она посмотрела на девочку. В её глазу можно было прочитать удивление.
– Ми сим ни люд.
Мне жаль наш народ.
– Но ми синг ни мо.
Но по-другому я поступить не могу.
– Ми стис.
Простите меня.
– Что она говорит!? – кричала Хэммин, пока лозы натягивались на руках девушки. Рыжая жалобно скулила, пока на неё смотрела ведьма. Её сохранившийся глаз начал менять цвет, становясь светло-голубым. Он не отрываясь смотрел на неё, а лианы расслабляли хватку. Медленно леснянка пошла в сторону рыжеволосой. Прохладный ветерок кружил вокруг тела Хэммин, будто играя.
Ведьма подошла на расстояние вытянутой руки. Голубой глаз всё ещё смотрел на девушку, будто изучал её. Тогда пальцы леснянки сами потянулись к веснушчатому лицу. Каждое пятнышко, оставленное солнцем, не обошлось без нежного касания. Хэммин брыкалась, пытаясь уйти от прикосновений, но лианы крепко удерживали её на месте, изредка сжимаясь сильнее, чем положено.
–
Ты.
Прежде мягкий голосок ведьмы начал меняться, становясь грубее. Чарующие нотки стали приобретать холод, но не без доли облегчения. Леснянка говорила так, будто наконец нашла то, что так давно искал хозяин леса…
Ноготь впился в конопатую щёку, делая надрез. Изумрудные глаза девушки расширились и проследили, как палец ведьмы коснулся языка. Она попробовала кровь и будто хмыкнула, подтверждая свои догадки.
–
Точно ты.
Ведьма хотела вновь дотронуться до Солнца, но её рука тут же была отсечена. Конечность в конвульсиях билась на голой земле, становясь то деревянной, то опять похожей на человеческую, пока и вовсе не почернела. Глаз начал бегать из сторону в сторону, стараясь поменять цвет обратно. Ведьма начала подзывать к себе лианы, но те не могли прирасти к телу хозяйки – сразу гнили. Тогда лозы и вовсе стали отползать, страшась скорой смерти.
Посмотрев направо, она сначала увидела белые волосы, а потом исцарапанное лицо, выражающие крайнее недовольство случившемуся. Волосы на макушки были в запёкшейся крови, которая сыпалась как бурый снег. Рукава чёрной рубахи были закатаны до плеч, обнажая пятна на предплечье, среди которых виднелся участок, где и вовсе не было кожи. Девушка часто дышала, метая огонь из глаз в ведьму. В толстой косе, шедшей от левого виска и по макушке, были много зелёных иголок и листьев, застрявших внутри.
Посох, лежавший в левой руке, вспыхнул, будто фонарик. Зелёное свечение исходило изнутри и шло вверх, к основанию. Черносталь в правой руке отражала редкие солнечные лучи, пробирающие сквозь стен арены.
– Где я так нагрешила, – зло процедила девушка, – что меня кинули за пару сотен метров отсюда!?
– Айирин! – облегчённо выдохнула Хэммин и со слезами на глазах улыбнулась. Она была безумно рада увидеть подругу, хоть и изрядно потрёпанную жизнью.
– Несладко вам пришлось, – сказала она и разрезала лианы, сковавшие девушку. Та упала в объятия подруги и громко заплакала, обвиняя ту, что сильно запоздала.
– А я тебе говорила!...
– Знаю, – тихо ответила Айирин и поцеловала влажный лоб Хэммин. Девушка вспыхнула, посмотрев на плачущую подругу. За несколько лет она наконец смогла разглядеть чувства, что испытывала к ней Айирин за маской вечной спокойствия. – Прости меня, – она помогла подруге опуститься на колени. Расцепив её руки на шее, девушка сделала пару шагов вперёд, закрывая Хэммин от небесного взгляда ведьмы.
–
Солнце…
– Но не твоё, – с горечью ответила Айирин и взмахнула посохом. Над головой она провела круги оружием, за которым последовало появление трёх серых шаров. Внутри их можно было увидеть как кружат маленькие ураганы. Леснянка обеспокоено посмотрела на неё древесным глазом, переводя взгляд то на неё, то на рыжеволосую, спрятавшуюся за её спиной.