Количество городов с населением более 100 тыс. жителей увеличилось в период с 1959 по 1979 год с 25 до 46. Таким образом, Украина до обретения независимости была одним из регионов СССР, добившихся наибольшего прогресса, хотя она в конечном счете, как и другие, оказалась втянутой в системный кризис. Этот регион не был в процессе русификации. Столкнувшись с украинским языком и национальным характером, коммунистический режим сначала колебался. Но во всем СССР победила ленинская теория уважения национальных культур и принципиальное несогласие с тем, что сам Ленин обозначал как «великорусский шовинизм»; и это несмотря на то что с 1935 года национальные автономии были несколько урезаны в правах, особенно столкнувшись с фактом неудобства наличия многоязычества в рядах армии. В 1991 году украинская культура и язык существовали и развивались, но в высших эшелонах общества высокая культура, как и в органах управления, использовала русский язык.
Нация без государства
Однако эта достаточно обласканная на поздней стадии существования Советского Союза Украина так и не смогла создать собственное государство и никогда не стала национальным государством. Именно эта страна в панике, вызванной ликвидацией СССР самой Россией, решила стать независимой на референдуме 1991 года.
Напомним, что для возникновения национального государства необходима общая культура и, чаще всего, общий язык; недостаточно ни существования крестьянства, ни рабочего класса; также нужны средние классы, сосредоточенные в городах. Городская система жизнеобеспечения и населяющие ее средние классы составляют человеческую основу государства, его физиологическую конструкцию. Государство не может быть просто концепцией, идеей или даже организационной структурой; оно, безусловно, необходимо, но оно также воплощается в группе реальных индивидов, наделенных навыками, наиболее организованные из которых проживают в городах и составляют ту часть среднего класса, какой движет определенная степень общественного сознания. Однако в Украине, которая была недостаточно урбанизирована до советской индустриализации, не хватало среднего класса.
В период с 1991 по 2014 год стране не удалось найти своей точки равновесия, даже несмотря на то что психологический кризис, вызванный выходом из коммунизма, выглядел там менее жестким, чем в России, о чем свидетельствуют показатели продолжительности жизни, самоубийств, убийств или спровоцированных алкоголизмом смертей. Например, показатель по убийствам вырос в период с 1990 по 1996 год только с 7 до 15 на 100 тыс. жителей, в то время как в России он вырос с 1990 по 1995 год с 14 до 34. У Украины ситуация в конце коммунистической эпохи была чуть более удовлетворительной, чем в России, независимо от выбранного показателя, указывающего на уровень развития.
Значительно более жесткая, нежели в Центральной Европе, украинская культура была на момент распада Советского Союза значительно менее жестокой, чем российская. Однако это отличие нельзя отнести к нуклеарной семье, поскольку Беларусь, лучший пример общинной семьи в Европе, была еще менее жестокой, чем Украина. Когда начался кризис выхода из коммунизма, уровень убийств в Украине был в 2,5 раза ниже, чем в России, но в Беларуси – в три раза ниже[35]. Региональное разнообразие показателей по убийствам в России позволяет предположить, что здесь играет роль национальная неоднородность. В масштабах бывшей царской России Беларусь и Украина были просто провинциями, простыми территориями, и это, несмотря на различия между украиноязычными и русскоязычными, на Украине, регионе, по сути более однородном в культурном отношении, чем нынешняя многонациональная Россия, где сами русские составляют лишь 80 % населения.
Так почему же либеральная демократия не формировалась в Украине, которая была более спокойной и продвинутой, чем Россия, и где присутствовали благоприятные для этого семейные традиции? Я не буду здесь пытаться сформулировать общую теорию возникновения государства по типу семьи и ограничусь констатацией того, что ни в Украине, ни где-либо еще нуклеарная семейная основа, если она действительно способствует плюрализму, не помогает сама по себе возникновению государства, не говоря уже о либеральном и демократическом государстве. Вызревание государства – длительный и сложный процесс. Я склонен думать, что ни одно государство не может родиться либеральным и демократическим, а авторитарная фаза, будь то монархия или тирания, всегда предшествует фазе захвата власти народом. Так обстояли дела в Афинах, Англии и Франции. Как могла Украина превратиться с 1991 по 2014 год, при слабых и незрелых средних классах, русскоговорящих в самых продвинутых своих слоях, в отсутствие государственных традиций, в «украинскую» либеральную демократию? Индивидуалистический темперамент, характерный для нуклеарной семьи, вряд ли мог в подобных условиях породить нечто иное, кроме анархии. Так и произошло.
35
Alexandra V. Lysova, Nikolay G. Shchitov et William Alex Pridemore,