смолоду, смолоду,
Были рады встречать незнакомых гостей.
Мы простые законы старинные
приняли, приняли –
Никогда не валялись в ногах и в пыли,
Пели славу лишь небу единому,
синему-синему,
А людей не боялись и честь берегли.
Забывать те приметы и радости
надо ли, надо ли?
Наше время сверкнуло, как солнечный блик.
С неба звезды огромные падали,
падали, падали,
На земле, не смолкая, струился родник.
Там, где реки текут полноводные
холодные, холодные,
Где мы были когда-то, а может, – и нет,
Мы там жили простыми заботами,
свободные, свободные,
Но хотели другого тысячу лет.
* * *
Мы идем из боя
В небо голубое.
Слышим: дуют в трубы;
Значит, мы не трупы.
Правда, наша рота
Странновата что-то:
Головы – без касок,
Раны – без повязок,
Руки – без оружья.
Значит, так и нужно,
Ведь плечам усталым
Сильно полегчало.
Капитан наш рыжий
Где-то сзади, ниже;
И знамена наши
Впереди не пляшут.
Вместо них из выси
Нам навстречу вышли
И плывут неспешно
Белые одежды.
Вот они какие
Ангелы благие...
Как на землю – пыль,
Оседает быль.
* * *
Стою, как инок, Господи,
Смирение – прими.
Перед Тобой нет гордости,
И нет – перед людьми.
Не горд –
Ни перед вечностью,
Ни перед всей Землей,
Проученный, засвеченный,
Во всех местах отмеченный
Твоей и человеческой
Кровавой добротой.
Смотрю на быль несметную,
Стою на сквозняке;
Как щит,
Лишь душу смертную
Давно держу в руке.
В чужое мироздание
Попала жизнь моя.
Не жажду оправдания
И даже понимания
От всех
И от Тебя.
Не из упрямой гордости
Отсюда не уйти:
Я – человек, о Господи,
Уж Ты прости.
Парус
Не кормчий я своей судьбы,
А лишь ветрило.
Вся жизнь моя – желанье плыть.
Куда? – забыл я.
Гляжу – теперь у берегов
Темно, ненастно,
И храмы тысячи богов
Стоят напрасно.
Я вспомнить лишь с трудом могу,
Как раньше, где-то
На оживленном берегу
Сверкало лето.
Там пахло вроде чабрецом,
Но может – мятой,
И было мирно в мире том,
А впрочем, вряд ли.
Там время быстрое текло
Почти беззвучно,
И мир смотрелся сквозь стекло
Благополучья.
Вдали неясен был обрыв
Земли? воды ли?
Там люди в радугу из брызг,
Как в храм, входили.
Моих годов прошла лишь треть,
И было славно
На море яркое смотреть
И просто плавать.
Но не хватало островов,
Обрывов, радуг
И поиска других богов,
Другой награды.
* * *
Пожелай мне легкой смерти,
Ну а с жизнью справлюсь сам,
Оставляя клочья шерсти
По нерубленным кустам.
Пожелай удачной встречи
На непрошенном пути:
Из нее любые вещи
Сам смогу произвести.
Пожелай мне кожи детской,
Нежных близоруких глаз,
А в кору переодеться,
Стать колючим, цепким, метким,
Я и сам, как все, горазд.
* * *
Надо спрыгнуть со скользкой подножки
На безлюдный простор площадей,
Ощутить подошвой изношенной
Шершавость асфальтовых дней.
Проводить невнимательным глазом
Дребезжащий, дрожащий вагон,
Задыхающимся взглядом
Обнять этот город-сон.
В наступившей тихой прохладе
Забрести, не торопясь,
К высокой старинной ограде,
Где вьется чугунная вязь.
Рассмотреть неподвижные лики
Среди темной, бесшумной листвы,
Замереть, заглядевшись на блики
Текущей рядом Невы.
Попытаться, себя сознавая,
Не услышать,
Не понять,
Что кольцо моего трамвая
Давно окружило меня.
Лес
Кто-то мне из древес
да из нежных трав,
Как лукавый бес,
подливал отрав.
Он кружил меня,
ждал пока проснусь,
А потом обнял
и привел на Русь;
Подсыпал удач
среди взрослых игр,
Дал защитный плащ
и душевный мир,
Показал вдали
дольних смыслов край,
Чуть наметив лишь
очертанья тайн.
Он шершавой корой
мне задел щеку,
Затеплил зимой
то, что стыло в снегу.
Он понять помог,
кто – зачем, и кто – чей,
Он – не бес, не бог
и не из людей.
Он – мой сладкий крест
и молочный брат
Из могучих древес
да из нежных трав.
* * *
Стали заскорузлыми
Сердце и мозги;
Голова – что грэзило
В глубине реки.
Чувства обесчувствились,
Мыслей – недород,