Увидав здоровенного дядьку с коробкой, на которой нарисована СВД, щупленький напрягся и что-то начал быстро говорить по рации. Через пять секунд, когда Китяж делал первый шаг с эскалатора, из боковой, неприметной двери вышли четверо бойцов ОПОНа с "огрызками" наперевес. Спокойно двинувшись в сторону рамки, Китяж с интересом наблюдал за ОПОНовцами. Он помнил всё, чему его научил Аббат.
"Мозг может забыть — тело никогда", — говорил Аббат, обучая Китяжа специальной системой рукопашного боя Кадочникова. Система основывалась на физике "коротких рычагов" и на первый взгляд напоминала айкидо. Вот только травмы, наносимые бойцом, знающим искусство Кадочникова, часто были несовместимы с жизнью. ОПОНовцы же владели исключительно боевым самбо.
— Коробку на стол, лицом к стене, — капитан ОПОНа явно знал толк в досмотре "подозрительных" личностей. Китяж послушно положил коробку на досмотровый столик и встал лицом к стене.
— Руки в гору, шире ноги, ладони покажи! — голос был жёстким, а приказы, требующие немедленного выполнения.
Досматривал Китяжа румяный сержант, по "оканью" которого было понятно, что он только что демобилизовался из армии и приехал в Питер из родной Вологды, потому, что там нету работы для простого российского десантника. Когда Китяж разворачивал ладони по приказу капитана, вологодский сержант заметил на запястье Тяжина татуировку.
— КОпитан, у него птичка на запястье, из рОзведки он, — с не скрываемым удивлением сказал сержант.
— Так точно, — громко сказал Китяж, — Тяжин Кирилл Александрович. 1977 года рождения, уроженец города Севастополь. Старший лейтенант 26-й отдельной штурмовой бригады ГРУ, генштаба России, — и помолчав, добавил, — в запасе. Удостоверение ветерана ГРУ в правом кармане брюк.
Сержант ловко вытащил красную корку, на которой золотом была нарисована летучая мышь, накрывающая крыльями земной шар, а внизу была надпись "Общество ветеранов спецназа ГРУ".
Сзади многозначительно лязгнул затвор капитанского "огрызка".
— Вы, Кирилл Александрович постойте пока, как стоите, а то ведь, мы люди исполнительные и резких движений не любим, — с плохо скрываемой опаской проговорил капитан.
— Да ладно, капитан, — Китяж готов был расхохотаться, — палева с собой не ношу. Нет ни холодного при мне, ни огнестрельного. А химическое бывает очень редко, и то, с бодуна, да всё больше на горшке.
Сержант продолжал старательный досмотр, но ничего найти так и не смог.
— Он чистый, кОпитан, — сержант хлопнул Китяжа по плечу, — Ну, рОзведка, пОвернись к нам передОм, к стенке задОм.
Китяж опустил руки и медленно, как бы, нехотя повернулся к ОПОНовцам. Картина обороны станции сильно изменилась. Перед ним продолжал стоять румяный, улыбчивый вологодский сержант, однако капитан отошёл метров на пять. В правой руке капитан держал новенький АКСУ-110/74. У "огрызка" был расстёгнут приклад, который упирался в локтевой сгиб, а локоть, в свою очередь, капитану в бок. В левой руке, капитан держал удостоверение Китяжа. Щупленький младший сержант, который сидел у рамки и вызвал подкрепление, прятался за капитаном. Трое других ОПОНовцев заняли грамотную оборону. Один сидел у неприметной лестницы, которая вела куда-то вниз, прямо у гермозатвора. Второй прошёл по выключенному эскалатору наверх, тем самым обеспечивая безопасность спускающихся пассажиров, и имел стопроцентный шанс прострелить Китяжу голову, если, конечно понадобится. А последний боец, пройдя в вестибюль, обеспечивал безопасность пассажиров, которые прибыли на станцию. Таким образом, в Китяжа были направлены 5 стволов, причем все были в зоне видимости и прикрывали друг друга. "Грамотно парни сработали. И главное бесшумно", — думал Китяж, оценивая всю шумиху вокруг Данькиного подарка.
— Что-же ты, Кирилл Александрович, с "веслом" в метро полез. Здесь с оружием только по особым разрешениям ходить можно, и то, не везде, — капитан явно пытался прощупать настроение Китяжа.
— И не всем, — добавил румяный сержант и расхохотался.
— Я погляжу, капитан, у тебя этот вологодский — полковой шут? — нагловато отреагировал на хохот сержанта Китяж. Румянец сержанта мгновенно пропал, точнее сам сержант превратился не просто в румянец, а в багрянец. Стиснув зубы, он гневно процедил:
— Ты чО, рОзведка, пОпутОлся? Дык я тебе в миг Объясню, где у тебя печень, ты…
— Тихо Семёнов, — осек его капитан, — не видишь, мужчина, серьезный. Для него СВД, не оружие, а так — зубочистка.
Багровый от обиды на Китяжа и злости на то, что капитан не дал обработать этого выскочку, Семёнов отвернулся и сплюнул на мраморный пол.