Потом в один прекрасный день все прекратилось. Однажды Эми больше не могла выносить крики. Это был день, когда она наконец набралась смелости выползти из своей спальни, пройти на кухню и вытащить из ящика стола нож. Когда вы достаточно отчаянны, вы находите в себе силы вонзить нож в спину человека. Даже если вам всего восемь лет.
Но нож вошел недостаточно глубоко, чтобы убить Брюса, и только разозлил его. Он взвыл от боли и повернулся к ней лицом, и в этот момент она увидела, что над ней стоит не мужчина, а чудовище, ярость которого теперь перебросилась на нее.
Она вспомнила запах алкоголя в его дыхании, когда его руки сомкнулись на ее горле, когда он выжимал из нее жизнь. А потом все потемнело, и она больше ничего не помнила. Она не видела, как Джулианна схватила нож и вонзала его в тело Брюса снова и снова.
Но она вспомнила, что увидела, когда ее зрение прояснилось. Брюса, лежащего на полу, глаза его безумны, дыхание хриплое. И там была кровь. Очень много крови.
— “Иди в свою комнату, дорогая”, - сказала ее мать. - “Закрой дверь и не выходи, пока я тебе не скажу. Все будет хорошо, я обещаю.”
И в конце концов все действительно обернулось хорошо. Эми пошла в свою комнату и ждала, казалось, целую вечность. Через закрытую дверь она услышала звук чего-то перетаскиваемого, затем глухие удары по ступенькам крыльца, за которыми последовала продолжительная тишина. Гораздо позже в раковине потекла вода, а стиральная машина загрохотала и завертелась.
Когда, наконец, мать велела ей выйти, Брюса уже не было, а пол на кухне был влажным и таким чистым, что линолеум блестел. — "Где он?" - спросила Эми.
— «Он ушел», — только и сказала ее мать.
— "Куда он делся?"
— «Это не имеет значения, милая. Важно только то, что он больше не причинит нам вреда. Но ты должна пообещать мне, что никому не расскажешь о том, что сегодня произошло. Только так мы будем в безопасности. Обещай мне."
Эми так и сделала.
Через неделю они были в пути, только вдвоем. Ты и я против всего мира, пели они, отъезжая от лачуги. Эми так и не узнала, что ее мать сделала с телом Брюса, и никогда не спрашивала. Возможно, закопала его в поле или бросила в заброшенный колодец. Джулианна всегда хорошо разбиралась в деталях; она наверняка избавилась от него где-нибудь, где его никогда не найдут, и вычистила кухню так чисто, что домовладелец так и не узнал, что линолеум скрывает микроскопические следы крови мертвеца.
Они так долго жили незамеченными, переезжая с места на место, что у них было мало друзей и мало привязанностей. Никто никогда не спрашивал об исчезновении Брюса Флаглера. Всем было наплевать. Только Эми и ее мать знали, что произошло на той кухне, в той унылой лачуге под холмом, и ни одна из них никогда никому ничего не расскажет, потому что наряду с мужеством, любовь иногда требует тишины.
Стук в дверь ванной резко вернул ее в настоящее. В дом в Бостоне, где она сейчас жила.
— “Эми?” - позвал ее отец через дверь. — “Мы уже опаздываем”.
— “Я сейчас выйду”.
— “Ты... ты уверена, что хочешь навестить ее?”
Она услышала сомнение в его голосе. И боль. Хотя Эми настаивала на том, чтобы навещать свою мать каждые две недели, Майк Антрим все еще не мог вынести взгляда Джулианны. Возможно, со временем он поймет почему она это сделала. Он поймет отчаяние, которое заставило ее той ночью поехать к дому Софии и умолять ее молчать. Он поймет почему, когда ее мольбы не увенчались успехом, она вытащила из сумочки молоток.
Эми поняла.
Она еще раз взглянула в зеркало и подумала, одобрит ли мать ее светлые корни. После стольких лет прятания, эта новая девушка появлялась из своей куколки, с каждым днем становясь чуть более светлее, чуть более Лили. Она еще не решила, хорошо ли это; ей нужно спросить Джулианну. Джулианна знает ответ.
Матери всегда знают.