"словаря" У. Эко).
В этом постструктуралисты едины со структуралистами,
также отстаивавшими тезис о панъязыковом характере сознания,
однако осмысление этого общего постулата у наиболее видных
теоретиков постструктурализма и структурализма отличается
некоторыми весьма существенными нюансами. Например, Дер
рида, споря с Бенвенистом, слишком "прямолинейно", с точки
зрения Дерриды, связывающего логические и философские ка
тегории, сформулированные еще Аристотелем в соответствии с
грамматическими категориями древнегреческого языка, -- а
через него и всех индоевропейских языков, -- тем самым кри
тикует "неоспоримый тезис" структурной догмы, жестко соотно
сившей специфику естественного языка со своеобразием нацио
нального мышления . Хрестоматийный пример: эскимосы
"видят", т..е. воспринимают мир и осмысливают его иначе, чем
22 /Поэтическое мышления/
носители английского языка. С точки зрения Дерриды проблема
гораздо сложнее, чем это кажется Бенвенисту. Ибо для того,
чтобы категории языка стали "категориями мысли", они должны
быть "сначала" осмыслены, отрефлексированы как категории
языка: "Знание того, что является категорией -- что является
языком, теорией языка как системы, наукой о языке в целом и
так далее -- было бы невозможно без возникновения четкого
понятия категории вообще, понятия, главной задачей которого
как раз и было проблематизировать эту простую оппозицию
двух предполагаемых сущностей, таких как язык и мысль" (160,
с. 92). К тому же количество категорий древнегреческого языка
значительно превосходит те десять, которые выдвигались Ари
стотелем в качестве логико-философских. Таким образом, за
ключает Деррида, исходя только из "грамматического строя"
древнегреческого языка нельзя решить вопрос, почему были
выбраны именно эти категории, а не другие. В результате чего
нарушается структуралистский тезис о полном соответствии
законов грамматики, мышления и мира.
Меня здесь интересует не вечная страсть Дерриды со все
ми спорить, а те выводы о метафизичности логико-философских
категорий, включая само понятие "категории", которое он сде
лал: "Категории являются и фигурами (skhemata), посредством
которых бытие, собственно говоря, выражается настолько, на
сколько оно вообще может быть выражено через многочислен
ные искажения, во множестве тропов. Система категорий -- это
система способов конструирования бытия. Она соотносит про
блематику аналогии бытия -- во всей одновременности своей
неоднозначности и однозначности -- с проблематикой метафоры
в целом. Аристотель открыто связывает их вместе, утверждая,
что лучшая метафора устанавливается по аналогии с пропорцио
нальностью. Одного этого
уже было бы достаточно для
доказательства того, что
вопрос о метафоре является
для метафизики не более
маргинальным, чем проблемы
метафорического стиля и фи
гуративного словоупотребления являются аксессуарными укра
шениями или второстепенным вспомогательным средством для
философского дискурса" (там же, с. 91).
Поэтическое мышления
Впоследствии это стало краеугольным положением
"постмодернистской чувствительности" ее тезисом о неизбеж
ности художественности, поэтичности всякого мышления, в том
числе и теоретического (философского, литературоведческого,
23
искусствоведческого и даже научно-естественного), но в рамках
собственно литературоведческого постструктурализма -- со
ссылкой на авторитет Ницше, Хайдеггера и Дерриды -- этот
"постулат" послужил теоретическим обоснованием нового вида
критики, в которой философские и литературоведческие пробле
мы рассматриваются как неразрывно спаянные, скрепленные
друг с другом метафорической природой языка. И роль Дерри
ды в этом была особенно значительной, поскольку его методика
анализа философского текста (а также и художественного, чему
можно найти немало примеров в его работах), оказалась вполне
применимой и для анализа чисто литературного текста; эта ме
тодика, крайне близкая "тщательному ", "пристальному прочте
нию" американской новой критики, обеспечила ему триум
фально быстрое распространение на американском континенте.
Разумеется, с точки зрения Дерриды, речь не идет о пре
восходстве литературы над философией, как это может пока
заться с первого взгляда и как зто часто понимают и истолко
вывают сторонники деконструктивизма. Для него самым важ
ным было "опрокинуть, перевернуть" традиционную иерархию
противопоставления литературы "серьезной" (философии, исто
рии, науки и т.д.) и литературы заведомо "несерьезной", осно
ванной на "фиктивности", на "методике вымысла", т. е. литера
туры художественной. Говоря по-другому, для него ложен
принцип разделения между языком "серьезным" и
"несерьезным", поскольку те традиционные истины, на раскры
тие которых претендует литература "серьезного языка",
здесь он следует за Ницше, -- являются для него "фикциями",
"фикциональность" которых просто была давно забыта, так как
стерлась из памяти метафоричность их изначального словоупот
ребления.
В подтверждение своего тезиса о "глубинном родстве" фи
лософии и поэзии Деррида приводит аргументацию Валери: если
бы мы смогли освободиться от наших привычных представлений,
то мы бы поняли, что "философия определяемая всем своим
корпусом, который представляет собой корпус письма, объек
тивно является особым литературным жанром, ... который мы
должны поместить неподалеку от поэзии (151, с. 348). Если
философия -- всего лишь род письма, продолжает Деррида, то
тогда "задача уже определена: исследовать философский текст в
его формальной структуре, его риторическую организацию, спе
цифику и разнообразие его текстуальных типов, его модели
экспозиции и порождения -- за пределами того, что некогда
называлось жанрами, -- и, далее, пространство его мизансцен и
его синтаксис, который не просто представляет собой артикуля
24 /Критика традиционной концепции знака/
цию его означаемых и их соотнесенность с бытием или истиной,
но также диспозицию его процедур и всего с ними связанного.
Короче, зто значит рассматривать философию как "особый ли
тературный жанр ", который черпает свои резервы в лингвисти
ческой системе, организуя, напрягая или изменяя ряд тропологи
ческих возможностей, более древних, чем философия" (там же,
с. 348-359). В связи с этим можно вспомнить риторический
вопрос Филиппа Лаку-Лабарта: "Здесь бы хотелось задать
философии вопрос о ее "форме", или, точнее, бросить на нее
тень подозрения: не является ли она в конце концов просто
литературой?" (281, с. 51).
Критика традиционной концепции знака
Нельзя понять общий смысл деятельности Дерриды, не
учитывая также специфичности его подхода к проблеме знака
центральной для современной семиотики, лингвистики и
литературоведения. Если мы обратимся к истории вопроса, то
увидим, что идеи Дерриды
логическое развитие тен
денции, имманентно прису
щей структурной лингвистике
со дня ее зарождения, восхо
дящей еще к концепции про
извольности знака, постули
рованного Соссюром: "озна
чающее НЕМОТИВИРОВАНО, т.е. произвольно по отноше
нию к данному означаемому, с которым у него нет в действи
тельности никакой естественной связи" (55, с. 101).
А. Ж. Греймас н Ж. Курте в своем "Объяснительном сло
варе семиотики", отмечая попытку англо-американских лингвис