Потому что убил «брата нашего Косту». Потому что «сливает Македонию» и закрыл «военторг», удовлетворившись какими-то уступками попам. Потому что «задружился с турками», отозвал «отставников» и сажает «волонтеров», самовольно едущих из Болгарии. А главное — потому что, ежели не станет Стефана, «немец сам сбежит из Болгарии, коли ему мила жизнь», и тогда князем станет то ли опять Баттенберг, в свое правление помогавший «общему делу», то ли кто-то, кого присоветует Россия.
Короче говоря, премьеру княжества выписали черную метку, — а эти ребята, если уж брались за что-то, не останавливались. К тому же, учитывая сложность задачи, за дело взялся лично Наум Тюфекчиев (позывной «Пиротехник») — куратор поставок оружия из России и «провиднык» боевых групп, объявленный в розыск Стамбулом, Веной и Белградом. Это, по сути, был человек-смерть, и в тандеме с Димитром Ризовым, заочно осужденным по «делу Паницы» (бывшим «русофобом-германофилом», из-за «македонского вопроса» сменившим вектор), они разработали план операции, который, по здравом размышлении, просто не мог не увенчаться успехом, да вот только человек лишь предполагает...
15(27) марта 1891 года, отследив выход Стамболова из кафе, боевая группа Пиротехника — сам Наум, два его брата, кто-то из друзей Паницы и Михаил Ставрев («Хальо», лучший ликвидатор чет) — расстреляла премьера из револьверов. Однако погиб (случайно) только министр финансов Христо Белчев, близкий друг диктатора, а сам Стефан, несмотря на пару попаданий, уцелел: спас заказанный незадолго до того в Вене латный жилет («Знал бы, — сетовал позже Наум, — бил бы в башку»).
В остальном всё прошло как по нотам. С места операции отошли спокойно, с одним легкораненым и на следующий день были уже за кордоном. Но вот раненый — Димитр Тюфекчиев (позывной «Денчо»), 18-летний брат Пиротехника — по глупой случайности все-таки попался, и входе допроса, поскольку парнишка упорно молчал, его, пытаясь разговорить и по ходу увлекшись, заживо сожгли паяльной лампой. После этого в канцелярию премьера пришло короткое письмо: «Сегати си моят личен длъжникъ. Чакайте. Наум»[32].
Стефан Стамболов — «способный государственник»
Судя по биографии Стамболова, трусом он не был (но в разумной осторожности ему тоже не откажешь: в Старой Загоре исчез вовремя, и в Апреле исчез вовремя, и в войну тоже оказался при обозе). Однако, оказавшись в списке личных должников Тюфекчиева, встревожился бы кто угодно. А тут и потрясение от потери (Христо Белчев был не просто другом, но еще и «кнутом», державшим в кулаке парламентские фракции), да еще с поправкой на предшествующую потерю (весной 1891 года заболел и непонятно отчего, с подозрением на пищевое отравление, умер военный министр, верный Сава Муткуров). Так что масштаб и формат последствий соответствовали событию. Включился весь репрессивный аппарат, подчиненный лично премьеру, — огромный, вымуштрованный и абсолютно покорный. Мели всех. Под бокс. От «русофилов» и «македонистов» до карикатуристов. Кому-то, кого в списки занесли не сразу (как, например, великому Ивану Вазову), удалось бежать, кого-то — знакового, но совсем безобидного, посадили под домашний арест, но в целом перегибали, не боясь сломать.
Более восьмисот человек оказалось за решеткой. Почти два десятка погибли от пыток. Замели даже давно отошедшего от дел «воеводу Петко», в 1878-м подавившего «черкесский мятеж». С Пиротехником, да и вообще с македонцами, контактов у него не было — дед хайдучил в Родопах, но теоретически, учитывая авторитет, мог быть опасен. Поэтому после обыска, изъяв револьвер (подготовка к бунту!) и два русских ордена (работа на вражескую разведку!), старика 140 дней избивали в казематах варненской Ичкалы, требуя «признаний», а затем отправили в ссылку. Правда, идею экстрадировать в Порту, где на воеводе висели два смертных приговора, всё же похерили, побоявшись огласки, зато мэр Варны, стойкий «стамболовист», ограбил дом, забрав всё, что человек нажил.
В общем, ударили по квадратам, зацепив весь политикум, не вполне лояльный Стамболову. Пытались даже ударить по «княжьим людям» из «легальной оппозиции», но тут не срослось, зато на оппозиции «нелегальной» — не представленной в Народном собрании — оттоптались душевно. Арестовали даже совершенно ни к чему не причастного (алиби было железное) Петко Каравелова — на том основании, что случилось всё недалеко от его дома, а значит, он мог что-то знать.