— Не знаю, что делать!
— Иди домой, воробей, — посоветовал Доля. — Иди, успокаивай стариков — ты мужчина!
Шера проводила его до дверей.
— Не плачь! — прошептала она. — Я умею не плакать. Обещаешь?
— Обещаю, — ответил Сема.
— И узнай, можно ли мне быть с вами. Обещаешь? Я очень хочу!
— Обещаю.
— И спроси, нет ли работы для папы. Хорошо, Сема?
— Хорошо, — улыбнулся Сема и крепко сжал руку Шеры.
…Дома с тревогой ждали его возвращения. Когда он вошел, дедушка встал со своего места и подбежал к нему:
— Ты проводил папу?
— Проводил.
— Ты видел, как он садился в телегу?
— Видел, — соврал Сема, вспоминая, что ему нужно утешить стариков. — Не телега, а что-нибудь особенное. И три лошади — огонь!
— Ему, наверно, жестко сидеть! — вздохнула бабушка.
— Нет, — улыбнулся Сема, — Трофим подложил подушку.
— Все-таки этот Трофим — человек! — снисходительно сказала бабушка и посмотрела на Сему. — Садись уж, отдохни. На тебе лица нет.
Дедушка, лукаво улыбнувшись, тоже посмотрел на него:
— А где ж ты был потом?
— Наверно, у своей барышни, — насмешливо сказала бабушка.
— У барышни? — удивился дедушка. — Хотя постой… В пятнадцать лет я уже был женихом.
— Знаю, — засмеялся Сема. — И говорил про лампы.
— Про лампы? — обиделся дедушка. — Понимаю! Тебе уже моя невеста успела доложить. Только про лампы? — возмущенно спросил он. — А больше она ничего тебе не рассказывала?
— Больше ничего.
— Так я тебе расскажу. Когда невеста пришла к нам второй раз, она заметила на стене какую-то картину и сказала: «Посмотри, какая картина!» И угадай, что я ей ответил? Я ей сказал: «Зачем мне смотреть на стенку, когда живая картина стоит возле меня!» Будь спокоен, Сема, я умел сказать два красивых слова. Можешь спросить у моей невесты!
Сема посмотрел на деда, потом на бабушку и вздохнул с облегчением. Нет, все будет хорошо. Должно быть хорошо!
На другой день рано утром за Семой прибежал нарочный. Бабушка встревожилась, дед посмотрел на него с удивлением, и только Сема ничем не выразил своего волнения: молча накинув на плечи шинель и взяв в руки фуражку, вышел на улицу.
В доме Магазаника, у дверей комиссарской комнаты, его уже ждали. Матрос, поставив на стул ногу, внимательно рассматривал лакированный ботинок. Пейся стоял рядом.
— Да, — со вздохом произнес Полянка, — лаки трещат! И все этот проклятый мизинец. Видите? Выпирает, контрабандист, душно ему!
— А вы бы поставили латочку, — осторожно предложил Пейся. — Я знал одного человека — он даже ставил латки на латки.
— Невозможно, — развел руками Полянка, — подошва стерта лицом земли!
Сема сочувственно покачал головой и взглянул на матроса. Он был без куртки, в какой-то полосатой фуфайке с открытой шеей и без рукавов. Кожа Полянки была разрисована так густо, что казалась темно-зеленого цвета. На правой руке до локтя — большой якорь с цепью, стрела и кружок.
— Вам не тяжело носить все это? — улыбаясь, спросил Сема.
— Привык, — ответил матрос.
— Интересно! А зачем вам этот кружок?
— Чтоб штык не брал.
— А стрела?
— Чтоб пули не брала.
— Помогает?
— Сила духа!.. — загадочно сказал матрос.
— Понятно, — спокойно согласился Сема. — А что это за шрам на щеке?
— От шашки.
— А против нее нет защиты?
— Нет, — ответил Полянка, опуская наконец ногу на пол. — Движение вод бесконечно, как говорил покойный адмирал Нахимов… Зайдемте к комиссару.
Трофим что-то писал. Увидев друзей, он улыбнулся и отложил перо.
— Прибыли? — сказал он. — Хорошо. Ну как, Сема, проводил папу?.. Теперь тебе есть работа. Только спокойно и тихо. Осмотреть дом Гозмана. Проверить комнаты. Стулья не ломать. Понятно?
— Понятно, — кивнул головой Сема, уже торопясь к дверям.
— Обожди, — остановил его Трофим. — Это вам первое поручение. Полезно знать, зачем идете. Там будет лазарет. Старший у вас Полянка — его слушать!
Матрос вытянулся и показал рукой на дверь. Сема и Пейся вышли. Полянка с важностью проследовал за ними.
— Стоп, шлюпочки! — крикнул он. — Задача понятна? Берите Антона и нажимайте на весла. Прежде всего открыть окна, потом надраить полы. В доме будет больница, лазарет, госпиталь. Осмотрите, нет ли экипировки. — Он вновь выставил свой ботинок и с грустью взглянул на него. — Проверьте каждый угол.
— А девочку можно взять, — краснея, спросил Сема, — чтоб помогала?
— Никаких девочек! — хмуро оборвал его матрос.