Гэндзи был неприятно поражен тем, что отцу девушки удалось до некоторой степени проникнуть в его тайные помышления, ибо, отдавая свою воспитанницу во Дворец, он и в самом деле прежде всего думал о том, как бы удержать ее при себе, ничего не меняя в их отношениях.
Скоро девушка из Западного флигеля сняла одеяние скорби.
- Следующая луна неблагоприятна для представления ко двору. Придется подождать Десятой луны, - сказал Великий министр, и Государь с нетерпением ждал назначенного дня.
Между тем поклонники юной госпожи, весьма раздосадованные таким поворотом событий, торопили пособниц своих, дабы те отыскали средство свести их с девушкой прежде, чем она приступит к придворным обязанностям. Но, увы, осуществить это было куда труднее, чем остановить водопад Ёсино (247).
- Невозможно! - отвечали дамы на все их просьбы.
Сайсё-но тюдзё, коря себя за невольно вырвавшееся у него признание, проявлял удивительную заботливость, стараясь вникать во все нужды юной госпожи и предупреждать каждое ее желание. Не позволяя себе и намека на нежные чувства, он держался невозмутимо, с достоинством.
Родные братья девушки, не имея возможности приблизиться к ней, с нетерпением ждали дня, когда она наконец переедет во Дворец, где они смогут заботиться о ней открыто.
Дамы с удивлением: "Что за непостоянное сердце!" - взирали на То-но тюдзё, который, казалось, успел забыть о том, что совсем недавно сгорал от мучительной страсти. Однажды он пришел в дом на Шестой линии с поручением от министра Двора.
Поскольку родство их до сих пор не было предано огласке, То-но тюдзё по-прежнему навещал девушку тайно. Вот и на этот раз, не проходя в покои, остался ждать ответа в саду, под сенью кассии, тем более что ночь выдалась лунная. Однако отношение к нему девушки заметно изменилось: раньше она отказывалась даже читать его письма, а теперь распорядилась, чтобы юношу провели к южному занавесу.
Правда, она все еще не решалась беседовать с ним сама и отвечала через госпожу Сайсё.
- Господин министр Двора послал к вам именно меня, потому что я имею сообщить вам нечто, не предназначенное для ушей посредника. Могу ли я выполнить его волю, находясь на таком расстоянии от вас? Я хорошо представляю себе всю меру своей ничтожности, но ведь нас связывают неразрывные узы, поэтому я смел надеяться... Возможно, я покажусь вам несколько старомодным, но должен сказать, что во всем полагаюсь теперь на вас... - говорит То-но тюдзё не без некоторой досады.
- Вы совершенно правы, да мне и самой хотелось бы поговорить с вами обо всем, что произошло за эти годы, но в последние дни мне что-то нездоровится, я даже не имею сил встать. Вряд ли близкий человек стал бы меня упрекать... - отвечает она ему через Сайсё.
- Так разрешите хотя бы приблизиться к занавесу, за которым изволите лежать... Впрочем, нет, вы правы. Я веду себя слишком дерзко. - И, понизив голос, То-но тюдзё передает девушке поручение отца. Держится он не хуже других и производит весьма приятное впечатление. Вот что просил передать дочери министр Двора:
"Я не имею достоверных сведений о том, как именно будет проходить церемония Вашего представления ко двору, но полагаю, что Вам есть о чем посоветоваться лично со мной. Не желая подавать подозрения окружающим, я не осмеливаюсь навещать Вас, и сердце мое в тревоге".
От себя же То-но тюдзё добавляет следующее:
- Я постараюсь больше не нарушать вашего покоя своими глупыми речами. Но мне обидно, что вы не замечаете моей искренней преданности. Взять хотя бы сегодняшний вечер. Уж лучше бы вы поручили кому-нибудь из служанок принять меня в Северных покоях, если считаете недостойным своего внимания. Право, редко кто обращается так с родным братом. Да, что ни говори, а все это весьма странно.
Печально понурившись, он вздыхает, и растроганная Сайсё спешит передать его слова госпоже.
- Вы совершенно правы, - откровенно отвечает девушка. - Я и в самом деле боюсь, что столь внезапное сближение может показаться людям подозрительным. Но знали б вы, как горько мне - о, куда горше, чем прежде, что я до сих пор не могу поделиться с вами всем, что накопилось в душе за долгие годы, проведенные вдали от столицы...
Смутившись, То-но тюдзё не решается настаивать.
- Не поняв, что ведет
Эта дорога к вершинам
Брат и Сестра7,
У моста Безответной любви
Я сумел заблудиться...
сетует он, но кто тому виною?..
- Не зная о том,
Что к вершинам Брат и Сестра
Ты потерял дорогу,
Дивились мы, наблюдая
За про движеньем твоим...
Полагаю, что моя госпожа до сих пор не поняла, какой смысл вкладывали вы в свои письма. Она болезненно робка и придает слишком большое значение мнению света, потому и не решается отвечать вам. Но я уверена, что скоро все изменится, - говорит Сайсё. И разве она не права?
- О, я хорошо понимаю, что время для доверительных бесед еще не настало, - соглашается То-но тюдзё. - Я слишком мало сделал для вашей госпожи и не имею права обижаться. Что ж, все впереди...
И он встает, собираясь уходить.
По прекрасному небу плывет светлая луна, в лунном сиянии стройная фигура облаченного в носи юноши кажется особенно изящной. Разумеется, до Сайсё-но тюдзё из дома Великого министра ему далеко, но по-своему и он хорош.
"Отчего все юноши, к этому семейству принадлежащие, так красивы?" восторгаются дамы, восхваляя достоинства молодых людей и забывая об их недостатках.
То-но тюдзё служил в правой Личной императорской охране, являясь там вторым по старшинству лицом после Удайсё, который часто вызывал юношу к себе для обсуждения особо важных дел, одновременно используя его как посредника в сношениях своих с министром Двора. Удайсё был человеком вполне достойным, к тому же многие прочили его на место Высочайшего попечителя. Словом, лучшего зятя найти было трудно, но, опасаясь, что Великий министр придерживается иного мнения, и не желая противиться его замыслам, министр Двора не торопился с решением.