Его череп был проломлен в шестнадцати местах, раздроблена ключица и трахея. Они ему сломали плечо, позвонок и бедро. Удар по бедру нанесла Бернис. Она опробовала его клюшку для гольфа, слегка позабавившись.
Кровь и мозги разлетались по стенам и окнам от каждого очередного удара по голове — и именно после одного из них с Рамоной произошел небольшой несчастный случай. Она ничего не сказала Бернис. Просто прислонилась к двери и подождала, пока перед глазами перестанут мелькать искры.
Она задавалась вопросом, захочется ли ей когда-нибудь снова заниматься сексом.
В доме царил беспорядок. Говард был мертв, и этого было достаточно. Рамона объявила о прекращении избиения.
Она взяла немного ваты из аптечки в ванной и заткнула ему уши, нос и рот, чтобы остановить кровотечение. Она обернула его голову на манер тюрбана розовым банным полотенцем, а затем подождала, просочатся ли его мозги. Они просочились.
Она достала из бельевого шкафа еще одно полотенце и обернула им первое.
Тем временем Бернис одела его в его любимую охотничью куртку в черно-красную клетку, старые синие джинсы, красную рубашку и зеленые носки. С ковбойскими сапогами возникла проблема. Понадобилась помощь Рамоны.
Они скрутили его запястья скотчем на набитом пивом животе, чтобы они не болтались. Скрепили скотчем лодыжки, чтобы за них было легче ухватиться, когда они будут его тащить. Рамона обмотала полотенца марлей и еще раз скотчем. Круг за кругом. Говард был похож на мумию в день открытия сезона охоты на кроликов.
Они допили кофе внизу, передохнули и вернулись за телом. Они толкали и тянули. Наконец Говард лежал лицом вверх на крыльце, а след из крови и мозгового вещества вел наверх, в спальню, как будто он что-то там забыл.
— Подгони машину, — сказала Рамона, — пока я немного приведу себя в порядок.
— Бумажных полотенец у тебя достаточно?
— Думаю, да. Хотя, возможно, мне придется одолжить у тебя.
— Все в порядке.
К тому времени, как Бернис вернулась, мухи уже жужжали вовсю. Рамона стояла на лестнице с рулоном бумажных полотенец и аптечкой первой помощи. Бернис отгоняла мух, как могла.
Это была ошибка. В теплом потоке ее машущих рук двух мух понесло наверх, к Рамоне, сосредоточенно разглядывающей пятна и разводы на белой лестнице, а затем дальше — какой-то примитивный инстинкт толкнул их в спальню кондитерской, полную свежей крови, и они с восторгом зажужжали в ночи Сан-Диего.
Меньше чем через час комната наполнилась комарами, мухами, клещами и мошками, которые веселились на останках Говарда.
Пока Бернис ехала за двадцать пять миль от города, снимала с Говарда скотч и полотенца, сбрасывала его со скалы, достаточно значительной, чтобы нанести серьезные повреждения его телу, а затем ехала обратно в город, Рамона боролась с кровью и насекомыми.
Пока Бернис мыла машину и крыльцо, Рамона продолжала заниматься тем же.
Наконец Бернис принесла спрей от насекомых и еще один рулон бумажных полотенец. Это помогло.
К рассвету, шесть часов спустя, кровь на подоконниках и блестящих серебристых обоях стала светло-кораллово-розовой, и они решили завязать. Вынесли мусор. Рамона налила им выпить.
Они пили примерно до 8:30.
— Как ты думаешь, сейчас можно звонить? — спросила Бернис.
— Наверное. Просто человек пропал. Его пока не будут искать. Позже купим краску и приведем все в порядок.
— Не будет ли это выглядеть подозрительно, Мона?
— Не-а. Купим водоэмульсионку. Она быстрее сохнет. Набери 911. А потом, думаю, мне лучше позвонить и отменить свидание со Стэнли. Я устала.
Рамона потягивала виски. Бернис набрала номер, передала ей трубку и взяла джин. Попробовала. Уставилась на него.
Вид у нее был несколько озадаченный.
Зазвонил телефон.
— Мона, — сказала Бернис.
— Ш-ш-ш. Подожди. Копы на проводе.
Бернис допила свой напиток, пока Рамона разговаривала с сержантом. Встала и снова наполнила свой бокал и бокал Моны. Она прислушалась. Если не считать того, что ее беспокоило, все вроде шло гладко.
Рамона сказала, что ее мужа не было дома всю ночь. Для него это очень необычно. Она беспокоилась, боялась, что что-то случилось. Нет, она еще не обращалась в больницы. Она полагала, что первым делом нужно позвонить в полицию.
Конечно, она подождет минутку.
— Это легко, — сказала она Бернис. — Коп очень милый. Очень вежливый.
— Мона, — сказала Бернис. — Я тут подумала…