- Впервые я убил еще во Вьетнаме. Тогда поступил в армию США в качестве волонтера. И жертвой стал ветгонговский ополченец. Первой, но далеко не последней жертвой, хотя эта несчастная война уже догорала. - Маркос ловко почесал себя босой, мозолистой ступней по впалому животу. С него еще успела сойти, свежая ссадина причиненная жестким ударом проволоки.
Артем подумал, что Маркос пожалуй за свои преступления уже расплатился и имеет право на побег. В случае поимки, возможно его ждало бы на Земле пожизненное заключение, но западных тюрьмах все же комфортнее, чем здесь. Пусть даже в мире где нет болезней и простуд!
Камуфляж на них смотрелся не слишком естественно, но ничего не поделаешь - ростом не вышли. Оставалось рассчитывать, авось перед роботом, как-нибудь отболтаемся.
На Маркоса накинули цепь и повели в наручниках. Несмотря на внешнее унижение, босоногому мальчишку куда удобнее, чем им сапожищах не по размеру. Да и вообще Артем с трудом заставил себя влезть в форму убитых им трутней. Даже физически это противно, хотя пахло пыльцой, мускатом, и немного подгнившим мясом - не самая страшная вонь из тех, что можно придумать.
Но все равно голому телу казалось, что ты прикасаешься к слизи, особенно лицу по маской хитинового покрова. Артем философски заметил:
- Всегда ради свободы приходится влезать в чужую шкуру!!
Садам Хусейн добавил:
- И ради власти тоже!
Отвыкшие от обуви ноги Артема натирали эти большие ботфорты, хотя они предусмотрительно и подложили в них лопухи. Артем вдруг почему-то вспомнил книгу "Остров Сокровищ", вернее даже фильм. Вот подобно Маркосу, вели пираты на привязи Джима Хокинса. Причем хотя в фильме это не показано, наверняка мальчик топал босиком, так пираты прихватили его сапоги. И вообще пленных мальчишек как правило разувают.
В тропическую жару это несомненно удобнее, чем в колодках, но голая подошва чувствует все камешки, колючки джунглей. Это приятно и одновременно опасно. Впрочем гляди под ноги и наслаждайся свободой. В Москве как это естественно по природе не походишь.
А Джим ощущая как натягивается веревка и боль в шее, прибавлял шаг и камушки вонзались в подошву сильнее, может они были нагреты на солнце, и английский мальчишка из небедной семьи испытывал дискомфорт, не имея привычка. Как и у него Артема, когда ступни сбивались об дорогу. К счастью не слишком каменистую. Но очень быстро он тут привык.
А Джимми мучился, даже стал прихрамывать. Колко и больно, а впереди может даже и смерть: пиратам и Сильверу он больше не нужен. И кроме смерти возможны и пытки. Надо корсарам найти угнанный корабль. И тогда юнгу вздернут на дыбу вывернув руки, а затем как это обещано в фильме - поджарят пламенем костра пятки. И мальчишка не выдержав закричит от дикой боли. После чего Сильвер задаст ему последний вопрос: где корабль. И Джимми как истинный герой скажет - нет! И после очередного удара потеряет сознание.
Артем тут поправил себя:
- Не Джимми, а Джим. Это просто в черно-белой экранизации, вместо мальчика юнгой завербовалась девчонка!
Садам которому, тоже было неудобно, может даже в большей степени, чем Артему, как он уже не один год вкалывал босоногим, полуголым мальчишкой на каторге, и почти отвык от нормальной одежды. Так вот Хусейн спросил напарника:
- Ты что-то сказал об девчонках?
Артем после этого вопроса немного смутился:
- Да так, ну об одной девушке!
Садам понимающе кивнул:
- Я тоже часто вижу девчат во сне. Мое новое тело уже достаточно взрослое, чтобы мечтать об женском поле... Но нет возможности, жуткое одиночество. И лишь во сне появляются прекрасные девушки, и происходит разрядка...
Артем невольно покраснел. Видимо вспомнил собственные сновидения и не только. Хотя вот тут на каторге, как-то не слишком и хотелось. Видимо организм еще не сумел полностью адаптироваться к серьезной физической нагрузке. А может и питание сказывалось - что им могут добавлять в пищу.
Скованный Маркос заметил:
- А мне и не очень хочется, хотя... Очень редко накатывает. Но само тело, оно определят во многом сознание. Вот вроде бы ты вполне взрослый мужик, лет в пятьдесят покинувший мир живых людей. А тут довлеет физиология, и невольно начинаешь рассуждать по-детски, ловишь на мысли, что хоть память прежняя, но ты уже не такой как раньше.
Садам Хусейн заметил:
- Я тут немного подрос, поэтому ощущал не только изменения создания от возращение в детство, пусть даже и телесно, но и почувствовал перемены, когда маленький мальчик стал подростком. - Бывший диктатор и харизматический вождь с некоторым удовольствием добавил. - А мне когда я стал терять мужскую силу, очень хотел снова стать подростком. Ощутить тот жар во всех жилах и сексуальную ненасытность. Вот так бывает - был юн и хотел любви до бесконечности, а возможностей очень мало, особенно если учесть строгие нравы Ислама. А когда получил все и особенно без счета женщин - уже прежняя ненасытность и жажда удовольствий испарилась.