После долгих раздумий Лянь Шэн решила уговорить И Цяньчэна. Она обняла его за талию:
— Муж, ты можешь ехать. Я и ребёнок будем ждать тебя здесь. Сколько бы времени ни прошло, я дождусь. В прошлый раз я не успела тебе сказать. Когда ты спросил, что я буду делать, если ты проиграешь, я верю, что ты не проиграешь. Но даже если этот день настанет, бояться нечего. Выйдя за тебя, я поклялась перед всем миром, что мы будем вместе в жизни и смерти, никогда не расставаясь.
Он погладил её волосы, долго молчал, и его голос был слегка хриплым:
— Не говори больше таких слов. Если со мной что-то случится, ты и ребёнок должны жить хорошо. Не… не повторяй судьбу моей матери.
Её сердце сжалось от боли, и она тихо успокоила его:
— Хорошо. Мы договорились. Кто умрёт в девяносто семь лет, тот подождёт три года на мосту Найхэ.
Ты даёшь мне право быть слабой и вместе с тем — силу быть сильной.
Лянь Шэн осталась в Хуаньшуе. Теперь не было места безопаснее. Крепкие стены города были лучшей защитой.
Она всё ещё скучала по нему каждый день, но, к счастью, на этот раз рядом была семья Лин. Лин Эршао, с его природным чувством юмора, помогал ей расслабиться.
Было и ещё одно преимущество: Лян Чжэнь и Сян Хань не знали о подземном дворце в императорском городе. Если всё спланировать и нанести внезапный удар, враги окажутся застигнутыми врасплох.
Лянь Шэн чувствовала, что время тянется мучительно медленно, но, несмотря на ожидание, внезапно наступил август. Её живот стал очень большим, и при ходьбе ей приходилось поддерживать спину. И Цяньчэн всё ещё не вернулся, что говорило о том, насколько тяжёлой была эта битва.
Семья Лин скрывала от неё подробности, боясь, что знание о ходе сражений встревожит её. Однако Лянь Шэн была спокойнее и сильнее, чем они предполагали, и ничего не спрашивала. Только она знала, что её сердце было с И Цяньчэном. Решив ждать его, она больше ничего не боялась.
Она верила, что он вернётся.
Она и ребёнок были здесь — он точно не оставит их.
Днём повитухи занимались с Лянь Шэн рукоделием. Её навыки значительно улучшились, и под её руками красный карп будто ожил. Одна из повитух прищурилась и принялась расхваливать:
— Госпожа, ваши руки поистине искусны, а вышивка выглядит так живо!
Лянь Шэн улыбнулась, но не придала этому значения. Однако ей стало немного грустно, когда она вспомнила, как занималась рукоделием с И Хуань. Та всегда терпеливо учила её. Такая чудесная и добрая девушка, а теперь она отказывалась от общения. И Цяньчэн до сих пор не знал о ситуации И Хуань, и Лянь Шэн очень хотелось узнать, как та поживает.
Размышляя, она всё больше убеждалась, что уход И Хуань в горы был связан с Фу Чэньюем. Влюблённые не должны страдать так…
Погружённая в мысли, она нечаянно уколола палец иглой. Повитуха вскрикнула и поспешно перевязала его. Обернувшись, она заметила, что выражение лица Лянь Шэн изменилось. Та нахмурилась и сказала:
— Я… Кажется, у меня начинаются роды…
Отошли воды, и ребёнок решил появиться на месяц раньше.
Эти слова вызвали переполох в резиденции городского правителя. Лин Цзюяо заранее распорядился, чтобы несколько повитух находились в доме. Услышав, что у Лянь Шэн начались роды, они поспешили к ней.
Лянь Шэн лежала на кровати. Это были её первые роды, и она немного боялась, её лицо побледнело.
Повитуха успокоила её:
— Госпожа, не бойтесь. Роды только начались. Вы голодны? Поешьте, чтобы потом было больше сил.
Лянь Шэн кивнула. На кухне приготовили кашу, которую тут же подали. Выпив её и съев несколько кусочков пирожного, она задумчиво уставилась на ширму. Но это была внутренняя комната; кроме ширмы, их отделяла от внешнего мира ещё и дверь — что же она могла разглядеть?
Повитуха последовала за её взглядом и спросила:
— Госпожа, вам что-то нужно? Прикажите служанке принести.
Лянь Шэн очнулась, покачала головой и ничего не сказала.
Люди снаружи тоже нервничали. Лин Фэн, занимавшийся делами, поспешил вернуться, услышав, что у сестры начались роды. Лин Чу ходил взад-вперёд по внешней комнате, бормоча:
— Благословение, благословение…
Лин Цзюяо нервничал и, раздражённый его хождением, крикнул:
— Сядь, перестань мельтешить!
Изнутри донёсся крик боли, но он быстро стих.
Лин Чу округлил глаза:
— Что происходит?
Лин Цзюяо, видевший рождение двоих детей, боялся, что младший сын наделает глупостей, и прошептал:
— Всё в порядке, веди себя прилично.
Повитуха сказала:
— Госпожа, пока не кричите. Это только начало, берегите силы для потуг.
Лянь Шэн больше не осмеливалась кричать и следовала указаниям. Её живот начал болеть волнами, и она сжала одеяло, приказывая себе не бояться.
На улице постепенно сгущались сумерки.
Глава 54
Сначала Лянь Шэн ещё могла терпеть боль, но с каждой минутой она становилась всё невыносимее, сотрясая её тело.
Ночь уже глубокая, за окном высоко висит яркая луна.
В комнате стояла удушливая жара. От боли Лянь Шэн обливалась потом, а вокруг неё люди подбадривали её, прося тужиться сильнее. Но их голоса, казалось, не долетали до её ушей. Тело ныло, а сердце было пустым, будто в нём не осталось ничего, кроме мелькающих, как мимолётные тени, воспоминаний.
Детство, когда брат учил её читать... Момент, когда И Цяньчэн вынес её из подземного дворца... Сознание затуманивалось, а усталость сковывала всё её существо.
Повитухи тоже покрылись испариной. Молодая госпожа на ложе занимала высокое положение — если с ней что-то случится, ни одна из них не останется в живых, не говоря уже о наградах.
— Так нельзя продолжать, — прошептала одна старуха. — Госпожа раскрылась лишь на шесть пальцев, а силы уже покинули её. Посмотрите...
Другая покачала головой:
— Родовые снадобья вредят телу. Давайте сначала попробуем разбудить госпожу. Если не выйдет — тогда дадим лекарство.
Выбора не было. Они принялись будить Лянь Шэн, уговаривая её тужиться и не засыпать.
Снаружи царила тишина. Трое мужчин семьи Лин пребывали в тревоге, понимая, что ситуация складывается не лучшим образом. Первые крики боли Лянь Шэн сжимали их сердца, но постепенно звуки стихли, будто силы покинули её.
Если мать истощится до рождения ребёнка... все знали, что это значит.
Уже почти час из комнаты не доносилось ни звука. Лин Цзюяо чувствовал, как пот струится по его спине. Изредка снаружи доносилось стрекотание цикады, тонущее в ночной тишине, отчего сердце бешено колотилось.
Внезапно дверь распахнулась, и лунный свет хлынул на порог. В проёме стоял человек в чёрных доспехах, от него веяло холодом, когда он шагнул вперёд, освещённый луной.
— Шурин... — голос Лин Чу прервался. И Цяньчэн был покрыт пылью, его брови, казалось, подёрнулись инеем, а при ближайшем рассмотрении пальцы слегка дрожали.
— Как она? — спросил И Цяньчэн.
В комнате повисла зловещая тишина. Лин Цзюяо покачал головой, на лице его читалась тревога.
Сердце И Цяньчэна сжалось. Он направился во внутренние покои. Никто из семьи Лин не остановил его. Считалось, что вход мужчины в родовую комнату приносит несчастье, но И Цяньчэн проделал долгий путь, чтобы вернуться. Было ясно, как он взволнован. Не пустить его — значило свести его с ума.
Изнутри донеслись удивлённые возгласы повитух, но они быстро стихли.
И Цяньчэн присел рядом с ней. Она была в бреду и не смотрела на него. Он взял руку Лянь Шэн, вытирая пот с её лба, и хрипло произнёс:
— А Шэн, я вернулся. Посмотри на меня.
Его голос был тихим, но он, словно рука, раздвигающая густой туман, коснулся её. Лянь Шэн вся затрепетала, моргнула, и слёзы неудержимо хлынули из её глаз. Она повернула голову, крепко сжимая его руку:
— Муж...
Сознание вернулось к ней, а вместе с ним — и боль. Внизу живота ощущались резкие схватки.
— Ты обещала не оставлять меня, не бросать. В будущем у нас не будет больше детей. Ты — всё, что мне нужно. Пожалуйста, не уходи от меня, хорошо?