Сам де Гусман, похоже, не слишком хорошо владел английским. В конце концов один из представителей прессы сумел задать ключевой вопрос: возможно ли, что де Гусман запустил вирус случайно?
«Возможно», – пробормотал де Гусман[20].
На этом все и закончилось. Других вопросов не последовало. Пресс-конференция завершилась, и единственный уклончивый ответ де Гусмана остался лучшим из объяснений происхождения вируса, который заразил сорок пять миллионов машин по всему миру.
Де Гусмана так и не привлекли к ответственности, поскольку в тот период на Филиппинах не было закона, запрещающего компьютерный хакинг. Вскоре съемочные группы уехали прочь, зачехлив свои камеры, и их внимание переключилось на другое.
Поскольку имя настоящего создателя вируса так и не было подтверждено, подозрения пали на университетского друга де Гусмана – Майкла Буэна, в честь которого был назван предыдущий вирус Mykl-B. Буэн утверждал, что не имеет отношения к инциденту с Love Bug, но никто его не слушал. В большинстве онлайн-источников в качестве создателей вируса по-прежнему называются де Гусман и Буэн – либо вместе, либо порознь, – и так было целых двадцать лет. До настоящего момента.
Малая базилика Черного Назарянина – одна из самых почитаемых в Маниле католических церквей. В ее тени лежат лабиринты киапского рынка, где продается все, от рюкзаков Hello Kitty до статуэток Девы Марии, подсвеченных светодиодными лампами. Именно сюда я и пришел по наводке в поисках Онеля де Гусмана.
В конце концов один дружелюбный лоточник, вспомнивший его, отправил меня на рынок в другом конце города. Я снова пошел по лабиринту из палаток, показывая всем бумажку с именем де Гусмана, как турист, потерявший своих детей. Встретив огромное количество недоуменных взглядов и ответив на миллион настороженных вопросов, я наконец наткнулся на какого-то скучающего торговца, который указал мне на стоящую неподалеку промышленную постройку. Там было пусто, и десять часов я прождал, когда де Гусман придет на работу, но в итоге все же оказался с ним лицом к лицу.
Ему исполнилось сорок три года, от юношеского акне не осталось и следа, а по его ромбовидному лицу было заметно, что он уже вошел в комфортный средний возраст. Такой же застенчивый, как и на пресс-конференции много лет назад, он прятал глаза под челкой угольно-черных волос и иногда улыбался, показывая ряд ровных зубов.
Он так сильно изменился, что у меня возникли сомнения, правда ли я говорю с Онелем де Гусманом, и поэтому я тайком зарисовал в своем блокноте расположение родинок у него на лице, чтобы потом сравнить этот набросок с фотографией двадцатилетней давности. Тогда, на хаотичной пресс-конференции, он уклонился от вопроса о том, считать ли его автором вируса, и дал половинчатый ответ, который с тех пор остался висеть в воздухе. По словам де Гусмана, это не он решил напустить тумана.
«Меня так научил мой адвокат», – сказал он на ломаном английском.
Я готовился устроить де Гусману настоящий допрос, чтобы вытянуть из него правду, и поэтому выстроил свои доказательства, как начинающий обвинитель. Поразительно, но он без всяких промедлений признался в преступлении, от ответственности за которое уходил с самого начала нового тысячелетия.
«Это был не вирус, а троян, – говорит он, поправляя меня, чтобы подчеркнуть, что созданная им вредоносная программа проникала на компьютер жертвы, замаскированная под нечто безобидное. – Я не ожидал, что он дойдет до США и Европы. Я был удивлен».
Его история поразительно проста. Де Гусман был беден, а доступ в интернет стоил дорого. Он считал, что право на выход в интернет сродни другим правам человека (в этом отношении его взгляды опережали свое время). Чтобы подключаться к интернету, нужно было вводить пароль, поэтому де Гусман решил воровать пароли у тех, кто за них платит. Впрочем, сам он даже не считал это воровством: он утверждал, что владелец пароля, который неведомо для себя им «поделился», не столкнется ни с какими ограничениями (разумеется, он лукаво обходил стороной тот факт, что интернет-провайдеру придется обслуживать двух пользователей, получая плату только от одного из них).