— Принеси кусок от него. Хочу его сожрать.
И тут я вспомнила, что шептались о Ботанике не только как об умельце на все руки, было там и что-то о том, что он мог есть все — органическое и то, что раньше было органикой. В общем, этот парень мог грызть стены, и ему ничего бы за это не было. Спокойно переварил и пошел дальше. Одна только беда — насытиться каменной стеной сложнее, чем обычной едой.
— Ого, ты извра… ну, твои вкусы и правда очень специфичны, — пробормотала я. — Что и переварить сможешь?
— Естественно, — усмехнулся он. Но я покачала головой:
— Но зачем именно такая способность?
— Как тебе объяснить? В двух словах: тяжелое детство. Третья марсианская всепланетная буря, может, помнишь? Мы с родителями и соседями почти неделю сидели под метрами песка и ждали. Из еды только пакет конфет и полезная диетическая смесь для выпекания блинчиков. Соседка с пачкой вышла посмотреть, что с погодой, так вот с этой пачкой и попала в убежище. А там тоже никакого запаса, потому что кому оно надо, смотреть прогнозы…
— Жуть какая, но вы выбрались.
— Да, но голодать я больше не согласен, а в Разрухе, сама знаешь, не особо приятные условия, — закончил он с лишними разговорами. — Так что запоминай внимательно, что я скажу.
И, комету ему в зад, он действительно был гением. По крайней мере, в том, что касалось способностей и их влияния на организм человека. В принципе, хорошенько обдумав то, как он может есть и переваривать условно несъедобное, я уже должна была прийти к мысли, что способности, связанные с организмом и его процессами, слишком сложны и за гранью добра и зла.
Чтобы есть все, вплоть до камней, нужно изменять очень многое, комплексом и сразу. Зубы — чтобы кусать и жевать несъедобное. Горло и пищевод — чтобы его не поцарапало слишком твердым куском. Желудок, так же как и кишечник, должны все переварить до однородной массы. Кроме других тканей, нужны как минимум ферменты. А еще нужно отлично знать организм. Потому что в один миг человеческое тело должно перестраиваться. Жутко и невероятно, но это торжество ума над системой.
— Я не спрашиваю, что именно там за особенность у сестры парня твоей подруги, — он хмыкнул, давая понять, что не поверил моей истории — про сестру парня или кого-то там, про ее сомнения и так далее. Но не говорить же о себе вот так откровенно. — Так вот барьер, который находится под кожей, лучше заменить еще одним кожным слоем, меняем факторы транскрипции белка, ага. Да, добавить барьерный слой в состав эпидермиса, под роговым слоем. По возможности лучше надстроить что-то новое, чем пытаться переделать уже существующее.
— Окей, барьер становится частью кожи, — пробормотала я, задумавшись, и полезла в дерево способностей. Кажется, видела такую модификацию.
— Эй подожди, сегодня только консультация, — возмутился он.
— Ты меня еще не заинтересовал, — хмыкнула я, на что Ботаник рассмеялся:
— Как скажешь, буду стараться! Но при создании барьера и соединении его с кожей ты забываешь о таких простых вещах, как — а как же рот, уши, нос? И другие отверстия, которые у нас есть…
Он быстро вскочил, нашел где-то среди своего беспорядка чашку, демонстративно насыпал туда муки, накрыл пластиковой крышкой и поставил под воду. Через пару секунд вытащил, внутри, естественно, было сухо. Но на этом ничего не закончилось: Ботаник провертел в крышке дырочки, накрыл всю ту же чашку и снова поставил под воду. Тут уж и самому недалекому было понятно, что вода залила содержимое кружки.
— Вот и ты — точнее, сестра парня или девушки, или бабушки — сейчас будешь, как эта кружка с дырочками в крышке. Тебя все равно поглотит, если уж особенность предполагает слияние с неживой материей. Это что-то на манер того, как некоторые джинны проникают в здания? Оп — и прошел сквозь стену, не повредив ее, да?
— Как-то так, да, — нахмурилась я, не нравилось мне, что он догадался об особенности и вообще мог теперь рассказать о ней всем. — И что ты предлагаешь?
— План развития твоей способности и обещание хранить тайну до моей смерти. Но только после того, как я получу свою награду — кусок джинньего мяса! Ну или что там у них вместо мяса. У тебя точно есть джинн? — он с подозрением прищурился и кровожадно усмехнулся. Но я поспешила его угомонить: