Правда, я не сразу поняла, в какой именно компании мне прибиться. Карью встретила, когда тот возвращался из пустошей, а я шаталась на выезде из города и не могла решить, как мне найти аптечку. У меня не было ни экипировки нормальной, ни понимания, что именно мне нужно сделать, просто я пыталась вернуть часть прошлого… Ну что, вернула, называется. Потом пришлось бежать уже от Карьи.
Сумасшедшие, напрочь сумасшедшие сто дней и еще немного.
— Ты хоть дорогу помнишь? — уточнила Пташка, а я только кивнула.
Думала, что не найду, но мозг странная штука, иногда сложно вспомнить в обед, что ел на завтрак, а иногда в память врезается каждый камень, мимо которого я прошла.
Подъем начался спустя полчаса или около того, тогда я сползала с уступов, теперь же я карабкалась вверх. Тропа была крутой, приходилось с усилием работать ногами, к тому же ветер не становился легче. Скалы здесь образовывали широкие террасы, огромные ступени к острым вершинам. Где-то эти террасы были широченными и продолжались в толще скалы пещерами, где-то это был узкий проход, кое-где заваленный камнями. Бывало, за камни цеплялась растительность — с узкими темно-фиолетовыми листьями, колючками и цепкими ветками, которые иногда буквально проросли в скалу. Растения плелись в поисках тени, защиты от ветра и воды, и разрастались, найдя все это. Иногда в защищенных от ветра закутках прятался густой красный мох, усыпанный мелкими цветами. Из него крутили вонючее подобие сигарет, никотин в нем присутствовал одновременно с десятками других веществ. Однако часть любителей покурить инопланетную дурь в дополнение получала еще и приступ аллергии, покрываясь яркими лишайными пятнами. Но это мелочи, когда разговор о зависимости.
Пришелец бросил меня на третьем ярусе, до которого мы брели где-то около трех часов. Подъем на него неожиданно был сложнее, чем я помнила, наверное, за это время что-то изменилось. Возможно, мародеры сдвинули камни и дорога стала более отвесной, пришлось вбивать колья, чтобы нормально забраться. И вот по моим расчетам оставалось меньше пяти минут пути до нужного места, но…
— А вот это интересно, — пробормотала Пташка, и я была с ней согласна.
Эта часть террасы была неожиданно полной жизни. Здесь разрослись ползущие растения — колючие, с шипастыми усиками-листьями, они торчали из-под каждого камня. Я не большой знаток всякой зелени, на станции она была в основном в виде витаминной зеленой жижи или вонючего паштета. Но на картинках и в обучающих роликах всякое видела, а потом и на разных планетах бывала. Так что новый вид травы не должен был вызывать у меня вопросов — другая планета, другая флора и фауна. Но было подозрительно: почему здесь?
Сто дней назад здесь ничего не было. А сейчас ветки облепили все, да еще и какие-то мошки над ними летали. Сначала я думала, что это грязь на старых защитных очках, но нет, там были насекомые. При таком ветре таким вообще-то выжить невозможно, все, что водилось в этих пустошах, ползало, а не летало.
— Поверишь, если скажу, что здесь такое не росло?
— Почему не поверю… Очень даже, — пожала она плечами и пошла вперед осторожно, выставив косу, ожидая возможного противника. Трава под ее ногами неприятно чавкала, лопаясь, а не сминаясь. Впрочем, уже через пару секунд я заметила, что жижа, выступившая из раздавленных стеблей, втянулась обратно — и стебель стал снова целым.
— Ты это видела? — ткнула под ноги я, на что Пташка присвистнула.
— Регенерация?
— Полное восстановление за считанные секунды, это вообще как? — пробормотала я себе под нос и тут же вспомнила, как пришелец вымазывал свое лицо черной кровью джинна. Так может, это результат… Я не особо-то следила, что происходит с теми местами, где убивали бешеного джинна, но, кажется, таких спецэффектов не было замечено, кто-то бы да начал о таком рассказывать. Хотя этот убитый джинн как раз бешеным не был. И, может, бешенство — это не совсем то, чем я его считала.
А что если совместить слова пришельца о могуществе и безумии в их крови — пусть это и могло быть преувеличение, каждый же свою расу в более выгодном свете выставляет — с тем, что у джиннов тоже черная кровь? Что если качество или еще какая-то особенность этой жижи менялись — и джинны сходили с ума, убивали направо-налево всех подряд? Изначально они обладали кровью более сходной с оригиналом и были всесильны, а потом становились чем-то другим — уже не способным на могущество, потерявшим контроль. Могло же такое быть?