— Я помню, — папа потянулся к блинам.
— Стой в углу, — строго сказала мама, — тебе еще пятнадцать минут.
— Ты это серьезно? — удивился папа.
— Серьезно, — кивнула мама.
— Но я же есть хочу, — закапризничал папа.
— Еще десять минут, и будешь лопать блины, не ной, милый.
Корзинкина уложила Дрын-Дыра у стенки. Сама легла на бок и стала на него смотреть. На лбу Дрын-Дыра, между узких бровей темнела родинка. На шее поблескивало ожерелье с медальоном.
— Расскажи мне сказку, — попросила Корзинкина.
Дрын-Дыр смотрел в окно, поверх Корзинкиной. Красные губы под усами были плотно сжаты. Но Корзинкина слышала его голос:
— Завтра ты пойдешь с папой в магазин, и папа купит тебе компьютер. С интернетом.
— А какого цвета? — спросила Корзинкина.
— Розового, — сказал Дрын-Дыр, — такой милый девчачий цвет.
— И что я буду с ним делать? — спросила Корзинкина.
— Тебя ждут приключения, — таинственно сказал Дрын-Дыр, — ты даже не можешь вообразить какие.
— А ты можешь? — сквозь сон спросила Корзинкина, но ответа не услышала.
Заснула.
Глава 7
Утром Корзинкина проснулась и, первым делом, посмотрела на потолок. По утрам она всегда смотрела на потолок. Потолок был просторным и очень белым. На нем всему хватало места, всем волшебствам, которые придумала Корзинкина.
А она придумала:
— дождевую бочку с пчелиными крылышками,
— негаснущий солнечный луч,
— теплую бархатную лягушку,
— смеющиеся шоколадные конфеты,
— золотое колесо, ведущее к счастью,
— и дождь-невидимку, который можно было только слышать.
А сегодня ей захотелось придумать Принца.
Первым на потолке появился Конь Принца. Он был белым, как и потолок, поэтому Корзинкина его не сразу увидела. Зато потом она увидела его глаза, очень добрые и большие. Убранную лентами золотую гриву. Тяжелые бронзовые копыта. Королевскую попону из меха горностая. А за Конем шел Принц. Он был лапочкой и душкой.
У Принца были:
— синие бархатные сапоги до колен,
— на каблуках серебряные шпоры,
— короткий плащ с отброшенным на сильные плечи капюшоном,
— плащ перехвачен кожаным ремнем с золотой пряжкой,
— на поясе широкий меч в ножнах, украшенных драгоценными камнями,
И к тому же:
— лицо у Принца загорелое,
— волосы длинные и кудрявые,
— глаза синие,
— а губы красные, как малина.
Конь и Принц неслышно шли по потолку, прямо к кровати Корзинкиной. Но тут вошла мама и чмокнула Корзинкину в щеку — с добрым утром!
— С добрым утром! — сказала Корзинкина и покосилась на Принца, — я еще немного поваляюсь в кровати.
— Сегодня не получится, — мама посмотрела на часы, — сегодня ты с папой идешь за компьютером. Быстро на горшок! И умываться!
— Какой еще горшок, — покраснела Корзинкина, боясь смотреть на Принца. Ей даже почудилось ржание Коня. Конечно, это умора. Такая дылда, а ее на горшок отправляют. Да и не горшок это вовсе, а обычный туалет. Просто мама в шутку называет его горшком. Мама подошла к окну и открыла форточку — ах, какая прелесть, зимнее солнышко, вставай, Корзинкина, улыбнись миру!
— Закрой, закрой, — завопила Корзинкина и вскочила с кровати, но поздно — Конь с Принцем уже повернули к окну. Еще мгновение и они шагнули в холодное небо, висевшее над домом Корзинкиной. Конечно, чего им тут делать, если про горшки разговаривают? Вот если бы про любовные секреты и поцелуи, то они бы, конечно, остались. Эх, мама, мама.
Корзинкина сидела в туалете и болтала ногами. Все-таки, это здорово, что папа купит ей компьютер. Вот сейчас она умоется, позавтракает, и они отправятся в магазин. А папа будет держать ее за руку, как маленькую. И им обязательно попадется по пути:
— или Анциферова Людмила,
— или Емельянов Виктор,
— или Захаров Илья,
— или Ивина Ирина
— или кто-то другой из их класса,
и они будут показывать на нее пальцем, потому что никого папы не водят за руку, только Корзинкину.
— Да, — Корзинкина закрыла глаза, — лучше бы меня отвел в магазин Принц. Он бы посадил меня на Коня и шел впереди, держа в руке повод. А я бы сидела на Коне и все-все видела. И меня все-все видели. И думали — это Принцесса Корзинкина.
Корзинкина стала раскачиваться, как будто сидела в рыцарском седле. И иногда раскланивалась, словно вокруг нее был ликующий народ. Принцесса ехала в свой замок.
— Ты не заснула? — заглянула в туалет мама, — чего ты глаза закрыла?
— Ой, — сказала Корзинкина и перестала раскачиваться и кланяться, — иду.